Социальное облегчение (фасилитация)

В 1898 году психолог Норман Триплетт, изучая записи скоростей участников велогонок, заметил, что многие спортсмены набирали бОльшую скорость, когда соревновались друг с другом, чем когда соревновались с часами. Это заставило его проделать один из первых лабораторных экспериментов в социальной психологии. Он поручил детям крутить катушку спиннинга как можно быстрее в течение заданного отрезка времени. Иногда два ребенка проделывали то же самое в одной комнате, каждый со своей катушкой. Иногда они действовали в одиночку. Хотя опубликованные результаты Триплетта трудно оценить, он сообщал, что многие дети крутили быстрее во время совместного действия, то есть в присутствии другого ребенка, выполнявшего ту же задачу чем когда они это делали в одиночку.

<Рис. В 1898 году психолог Норман Триплетт, изучая записи скоростей участников велогонок, заметил, что многие спортсмены набирали бОльшую скорость, когда они соревновались друг с другом, чем когда соревновались с часами. Это заставило его проделать один из первых лабораторных экспериментов в социальной психологии.>

Со времени этого эксперимента облегчающие эффекты совместной деятельности много изучались на примерах как человека, так и животных. Например, муравьи, работая группой, выкапывают в 3 раза больше песка из расчета на одного, чем в одиночку (Chen, 1937); многие животные съедают больше пищи в присутствии других членов своего вида (Platt, Yaksh & Darby, 1967), а студенты колледжа успевают решить больше задач на умножение, будучи в составе группы, чем делая это в одиночку (F. H. Allport, 1920, 1924). Вскоре после экспериментов Триплетта психологи обнаружили, что присутствие пассивного наблюдателя — зрителя, а не соучастника, или содеятеля, — также способствует улучшению показателей. Например, на показатели студентов, занятых умножением, присутствие публики оказывало такое же влияние, как и присутствие содеятелей в прежнем исследовании (Dashiell, 1930). Эти эффекты совместной деятельности и присутствия публики были названы социальным облегчением.

Но даже этот простой случай социального влияния оказался более сложным, чем думали вначале. Например, обнаружилось, что испытуемые в задачах на умножение делали больше ошибок и в условиях совместной деятельности, и в присутствии публики, чем когда работали одни (Dashiel, 1930). Другими словами, качество работы падало, хотя количество увеличивалось. В других исследованиях, однако, качество работы в обоих случаях повышалось (см. например: Cottrell, 1972; Dashiell, 1935). Как быть с такими противоречиями?

Изучая эти данные, психолог Роберт Зайонц (Zajonc, 1980, 1965) заметил, что простым, часто совершаемым или инстинктивным реакциям (например, приему пищи) присутствие содеятелей или посторонней публики, как правило, способствует, а сложные или только что выученные реакции оно, в основном, нарушает. Он предположил, что эти результаты может объяснить давно известный принцип мотивации: сильная потребность или возбуждение придают энергию доминантным реакциям организма. Если простое присутствие другого представителя того же вида усиливает общее возбуждение или потребность организма, это будет облегчать доминантную реакцию. В случае простого или хорошо заученного поведения доминантная реакция чаще всего является правильной реакцией, и показатели при этом будут улучшаться. В случае сложного или недавно выученного поведения доминантная или наиболее вероятная реакция часто оказывается неверной. В случае с умножением, например, есть много неверных реакций и только одна правильная. Следовательно, показатели исполнения должны ухудшаться.

Эти прогнозы подтвердились в ряде экспериментов. Например, люди в присутствии публики заучивают простой лабиринт или список легких слов быстрее, а сложный лабиринт или список сложных слов медленнее, чем без нее (Hunt & Hillery, 1973; Cottrell, Rittle & Wack, 1967). Провели даже эксперимент с тараканами, который показал, что когда другие тараканы наблюдают за «участниками» со стороны (или бегут вместе с ними), они по простому пути убегают от света быстрее, а по сложному — медленнее, чем когда другие тараканы отсутствуют (Zajonc, Heingartner & Herman, 1969).

Поскольку социальное облегчение наблюдается не только у человека, оно, вероятно, не затрагивает сложных когнитивных процессов. Но в одной теории предполагается, что у человека социальное облегчение происходит не только из-за присутствия других, но и из-за чувства соперничества и заинтересованности в более высокой оценке, и именно эти когнитивные интересы поднимают уровень мотивации. Даже первые исследования содействия показали, что если устранить все элементы соперничества и конкуренции, эффект социального облегчения снижается или пропадает (Dashiell, 1930). Другие исследования показывают, что эффект присутствия публики может варьироваться в зависимости от того, насколько человек чувствует, что его оценивают. Например, эффект социального облегчения усиливается, если наблюдателем является эксперт, но снижается, когда аудитория состоит из «студентов выпускного курса, желающих понаблюдать за психологическим экспериментом» (Paulus & Murdock, 1971; Henchy & Glass, 1968). В одном исследовании, когда зрителям завязали глаза, так что они не могли оценивать успехи испытуемого, эффект социального облегчения не проявился (Cottrell et al, 1968).

<Рис. Воздействие аудитории на исполнителей может быть различным в зависимости от того, в какой степени человек ощущает, что его оценивают.>

Но испытуемые в этих экспериментах все же знали, что их успехи регистрируются экспериментатором и, соответственно, могли чувствовать интерес к оценке, даже когда были одни или в условиях простого присутствия. Поэтому эти исследования все же оставляют открытым вопрос, возникает ли когда-нибудь у человека эффект социального облегчения только в силу присутствия других лиц. Эта проблема была преодолена в исследовании, где испытуемых просили сесть за компьютер и ввести некоторую «предварительную информацию, прежде чем эксперимент начнется». В условиях оценки экспериментатор стоял у них за спиной и наблюдал; в условии простого присутствия в комнате находился также человек с завязанными глазами, расположенный спиной к испытуемому, на котором кроме того были наушники и которого попросили ждать участия в эксперименте по сенсорной депривации.

Компьютер автоматически записывал и то, как долго испытуемый вводил свое имя (легкая задача), и как долго он вводил сложное кодовое имя (трудная задача). По сравнению с одиночными условиями, испытуемые и в условиях оценки, и в условиях простого присутствия выполняли легкую задачу быстрее, а трудную — медленнее, показав тем самым, что социальное облегчение у человека действительно может вызываться простым присутствием других (Schmitt et al., 1986).

Чтобы объяснить эффект социального облегчения, были предложены две другие теории. Согласно теории отвлечения—конфликта, присутствие других отвлекает человека, вызывая конфликт в распределении внимания между ними и выполняемой задачей. Именно этот конфликт внимания, а не просто присутствие другого человека или заинтересованность в оценке, повышает уровень мотивации и вызывает эффект социального облегчения (Baron, 1986; Sanders & Baron, 1975). Теория презентации себя предполагает, что в присутствии других усиливается желание человека выглядеть в благоприятном свете. В легких задачах это ведет к росту усилий и концентрации и тем самым к улучшению производительности. Однако в трудных задачах это желание усиливает фрустрации, вызываемые задачей, и ведет к растерянности, отвлечению или чрезмерному волнению, которые ухудшают результаты (Bond, 1982). Имеются данные в поддержку обеих этих теорий, и похоже, что все предложенные процессы — простое присутствие, заинтересованность в оценке и желание выглядеть в благоприятном свете — вносят вклад в эффект социального облегчения (Sanders, 1984).

Деиндивидуация

Примерно в то же время, когда Триплетт проводил свои лабораторные эксперименты по социальному облегчению, другой исследователь человеческого поведения Густав Лебон выдвинул более бесстрастный взгляд на групповое содействие. В своей книге «Толпа» (1895) он жаловался, что «толпа всегда интеллектуально ниже отдельного индивида... Человек в толпе непостоянен, легковерен, нетерпим, проявляет дикость и свирепость, как у примитивных существ... женщины, дети, дикари и низшие классы... действуют под влиянием спинного мозга». Лебон полагал, что агрессивное и аморальное поведение линчующей толпы (а также, по его мнению, французских революционеров) распространяется в толпе, как зараза, круша моральное чувство и самоконтроль человека. Это заставляет толпу совершать деструктивные действия, которые не совершил бы ни один отдельно взятый индивид, — за исключением, конечно, женщин, детей, дикарей и низших классов.

Несмотря на ряд очевидных предубеждений, наблюдения Лебона обладают определенной достоверностью. Современный двойник его теории построен на понятии деиндивидуации, которое первыми предложили Фестингер, Пепитон и Ньюкомб (Festinger, Pepitone & Newcomb, 1952) и развили другие ученые (Zimbardo, 1970; Diener, 1980, 1979). Согласно их теориям, определенные условия, имеющиеся иногда в группах, могут приводить к переживанию индивидами психологического состояния деиндивидуации — чувства, что потеряли свое лицо и анонимно слились с группой. В результате этого снижаются ограничения на импульсивное поведение и возникают другие когнитивные и эмоциональные условия, связанные с буйным поведением толпы. Некоторые из предпосылок и последствий деиндивидуации, выделенные Динером, представлены на рис. 18.1. Заметьте, что условия, предшествующие деиндивидуации, ведут к ней путем ослабления самосознания индивида.

Рис. 18.1. Предпосылки и последствия деиндивидуации.Одно из объяснений поведения толпы связывает его с потерей человеком своей индивидуальности в определенных групповых ситуациях (по: Diener, 1979).

<Рис. Люди часто ведут себя в толпе иначе, чем когда они одни. Некоторые исследователи считают, что в такой ситуации, как бунт, индивидуумы испытывают деиндивидуацию — ощущение того, что они утрачивают свою индивидуальность и анонимно вливаются в группу.>

В одном исследовании деиндивидуации женщин из колледжа, разделенных на группы по 4 человека, просили включать электрический ток, подведенный к другой женщине, которая будто бы участвовала в эксперименте по научению. Половину женщин деиндивидуировали, дав им почувствовать свою анонимность. Их одели в мешкообразные лабораторные робы и капюшоны, скрывавшие лица, и экспериментатор обращался к ним только как к группе, никогда не называя никого по имени (рис. 18.2). За остальными женщинами была сохранена их индивидуальность — они оставались в своей одежде и носили крупные опознавательные знаки. Кроме того, женщин во второй группе познакомили друг с другом, назвав по имени. Во время эксперимента перед каждой женщиной была кнопка, включающая электричество, которую надо было нажать, когда учащаяся ошибалась. Выглядело так, будто при нажатии кнопки учащуюся бьет электрическим током. Результаты показали, что деиндивидуированные женщины нажимали кнопку вдвое чаще сохранявших индивидуальность (Zimbardo, 1970).

Рис. 18.2. Анонимность создает деиндивидуацию.Когда женщин замаскировали так, чтобы они почувствовали себя анонимно, они наносили удар током испытуемой чаще, чем незамаскированные женщины.

Одно остроумное исследование было проведено одновременно в нескольких близлежащих домах в канун Дня Всех Святых (Хэллоуин). Детей, заходивших за угощением в дома, приветствовала в дверях женщина, которая предлагала им конфеты, но просила взять каждого только по одной. Затем она ненадолго исчезала в доме, давая им возможность взять больше. У некоторых детей спрашивали имена, а некоторые оставались анонимными. Дети, которые ходили группами или оставались анонимными, брали больше конфет, чем те, кто приходил в одиночку или называл взрослому свое имя (Diener et al., 1976).

Эти эксперименты, однако, не являются решающими. Например, как можно видеть из рис. 18.2, лабораторные робы и капюшоны в первом исследовании напоминали обмундировку ку-клукс-клана. Костюмы на Хэллоуин изображают ведьм, монстров или призраков. Все это несет агрессивный или негативный подтекст. Может быть, такое поведение было вызвано самими костюмами, а не анонимностью, которую они обеспечивали. Чтобы проверить эту возможность, эксперимент с ударами током был повторен, но на этот раз каждая испытуемая носила один из трех костюмов: костюм, делавший ее похожей на ку-клукс-клановца, форму медсестры или свою собственную одежду. Результаты исправленного эксперимента не повторяли результаты первоначального исследования: ношение костюма ку-клукс-клановца очень мало повлияло на количество ударов током, посланных испытуемой. Более важно, что те женщины, которые носили форму медсестры, на самом деле посылали гораздо меньше ударов током, чем контрольная группа, носившая свою собственную одежду, из чего следует, что форма побуждает человека играть роль, которую она обозначает. Это исследование показало, что анонимность не обязательно ведет к повышению агрессии (Johnson & Downing, 1979). Более новое исследование показало, что деиндивидуация заставляла испытуемых быть и более агрессивными, и более щедрыми в одном и том же исследовании (Spivey & Prentice-Dunn, 1990).