Определение понятия «злоупотребление психиатрией»

Важно заметить, что В.А. Тихоненко, А.Я. Иванюшкин, В.Я. Евтушенко, Ф.В. Кондратьев (1997) разграничивают три различных понятия: «злоупотребления психиатра», «злоупотребления в области психиатрии», «злоупотребление психиатрией». Первое понятие характеризует правовую и (или) этическую оценку поступков, действий психиатра как врача вообще, как конкретной личности, субъекта сознания и воли. Второе понятие подразумевает использование положений, полномочий и способностей врача-психиатра и персонала психиатрических учреждений во вред больному или его близким. Под использованием психиатрии во зло в данном случае подразумевается неподобающее применение профессионалами специальных знаний, а также специальных методов и средств, как, например, особой системы социальных учреждений. Третье понятие – «злоупотребление психиатрией» как клинической дисциплиной и существующей системой оказания медицинской помощи душевнобольным – может иметь самые различные аспекты. Сюда можно отнести: неверную, ошибочную диагностику психических расстройств, назначение непоказанного или избыточного лечения.

Всякое злоупотребление психиатром своими зна­ниями несовместимо с профессиональной этикой. Психиатр не вправе использовать свои профессиональные знания и возможности вопреки медицинским интересам или с целью искажения истины, без достаточных оснований и необходи­мости применять медицинские меры.

Злоупотребление психиатрией как клинической дисциплиной и существующей системой оказания медицинской и социальной помощи душевнобольным может иметь самые различные аспекты.

Наиболее серьезные формы зло­употребления психиатрией связаны с установлением психиатрического диагноза или с посягательством на психическую целостность человека, его права и свободы. Следует отме­тить, что неверная, ошибочная диагностика психических расстройств может допускаться врачами по причинам, связан­ным с недостатком информации о пациенте или с недостаточ­ной профессиональной компетентностью врача-психиатра. Подобные диагностические врачебные ошибки трудно отнести к злоупотреблениям: обычно они понимаются, как «добросовестные заблуждения».

В результате такой практики сложилась ситуация, при которой любой пациент, обратившийся хотя бы однократно в психоневрологический диспансер, мог подвергнуться социальной дискриминации, ограничению в правах и нередко предвзятому отношению со стороны общества.

А.С. Прокопенко (2005) по данному поводу замечает: «Вульгаризаторское расширение толкования вялотекущей шизофрении привело к тому, что любое отклонение в мышлении и поведении от социальной нормы стало трактоваться как проявление психического заболевания и приводило многих носителей таких психических качеств к госпитализации в психиатрические больницы или к постановке на учет в психоневрологические диспансеры. Особенно безграмотным и бесцеремонным стало в этой связи отношение к тем молодым людям, которые проявляли интерес к философским проблемам, пытались осмыслить происходящие в стране социальные процессы, искали разгадку бытия в так называемой «буржуазной литературе». Термин «философская» или «метафизическая интоксикация», применный немецким философом Карлом Ясперсом для характеристики не связанного с болезнью становления личности в юношеском возрасте, стал в советской психиатрии синонимом рано начавшегося шизофренического процесса».

О злоупотреблении психиатрией речь идет в тех случаях, когда, например, неверные диагнос­тические заключения обусловлены немедицинскими фактора­ми и выносятся врачами в условиях давления на них других лиц. Независимо от того, сопровождается ли это внутренним конфликтом врача с его совестью или нет, он как специалист неизбежно становится главным источником допущенного зло­употребления, поскольку в жизнь оно проводится по его за­ключению, рекомендациям и советам. Эта группа случаев неверной диагностики психических рас­стройств не может рассматриваться как врачебные ошибки в строгом смысле (как «добросовестные заблуждения»). В Принципах защиты лиц, страдающих психическим заболева­нием, на этот счет предписывается: «Никто не может быть объявлен психически больным, быть диагностирован­ным... в качестве такового по политическим, экономическим, социальным, культурным, расовым или религиозным причи­нам, по причинам семейного конфликта или любым другим причинам, которые не имеют непосредственного отношения к состоянию психического здоровья».

Необоснованное вмешательство психиатра или его профессиональная пассивность, самоустранение могут стать проявлениями злоупотреблений психиатрией.

Этически оправданным следует считать отказ от активного психиатри­ческого вмешательства только тогда, когда вреда от него заведомо больше, чем пользы. Если же психиатрическая помощь необходима пациенту и способна принести ему благо, а врач, сознавая это, умышленно бездействует, руководствуясь непрофессиональными соображениями, то такое поведение относится к категории злоупотреблений психиатрией и нарушению принципа «не навреди», что влечет за собой намеренную ложь (в том числе в медицинских документах). Следовательно, справедливо полагать, что злоупотребление психиатрией есть умышленное причинениеморального, физического или иного вреда лицу путем применения к нему медицинских мер, не являющихся показанными и необходимыми, либо путем неприменения медицинских мер, являющихся показанными и необходимыми, исходя из состояния его психического здоровья.

Возможность злоупотреблений оказывается достаточно высокой в случаях, когда психиатр вступает с пациентом или с его родными в бытовые или финансовые отношения. Поэто­му психиатр не вправе при оказании пациенту психиатрической помощи заключать с ним имущественные сделки, ис­пользовать его труд в личных целях, вступать в интимную связь, пользуясь своим положением врача или психической несостоятельностью пациента.

Проводя судебно-психиатрическую экспертизу заключенных, в отношении которых выдвигаются обвинения, предполагающие возможность смертной казни, врачи-психиатры сталкиваются с труднейшей этической дилеммой, так как от их заключения почти целиком зависит, будет спасена жизнь этого человека или же он будет казнен. Глубочайшие проти­воречия, заключенные в самом явлении смертной казни, обрекают врачей, добросовестно выполняющих свой долг, на нарушение этического принципа «не навреди». Аналогичная дилемма может встать перед врачами многих других специальностей, когда они должны оказывать медицинскую помощь осужденным, чтобы состояние здоровья последних не было препятствием к исполнению смертного приговора.

Норма Кодекса профессиональной этики психиатра, запре­щающая последнему жестокое, бесчеловечное обращение с людьми (прежде всего с пациентами), заслуживает самого пристального внимания.

Общество, доверяя врачам и меди­цинскому персоналу психиатрических служб применение недобровольных медицинских мер, наделяет медиков немалой властью. Неподобающее применение этих мер, а также высокомерное, пренебрежительное отношение к больным можно квалифицировать как злоупотребление властью со стороны врачей и медицинского персонала.

Моральный климат в отечественных психи­атрических учреждениях отражает нравы, господствовавшие в нашем обществе в целом. Имеются в виду преобладание патерналистского характера взаимоотношений между людьми, злоупотребление властью как способом самоутверждения и компенсации дефицита самоуважения личности психиатра. Спроецированный на условия оказания психиатрической помощи, этот тип социальных отношений усугубляется двумя обстоятельствами: во-первых, заведомой уязвимостью в обществе психичес­ки больных, во-вторых, патернализмом, традиционно присущим медицине. В итоге злоупотребления властью в психиатрической практике имеют место там, где допустимый, а иногда и необходимый по отношению к отдельным больным патернализм лишается нравственной основы.