Несколько важных открытий.

Я хотел бы ввести вас в свою профессиональную жизнь, посвятить в то, что открылось за тысячи часов, проведённых в тесном контакте с людьми, над проблемами которых я работал...

Общаясь с людьми, понял, что не смогу им помочь, если я буду тем, что не есть я. Нет смысла казаться спокойным и удовлетворённым, если на самом деле я раздражён и критичен. Нет смысла делать вид, что я знаю ответ, если я его не знаю. Нет смысла делать вид, что я люблю кого-то, если я настроен к нему враждебно. Нет смысла казаться уверенным, если на самом деле я испуган и неуверен.

Иначе говоря, я понял, что нет смысла, общаясь с людьми, носить маску, делать вид, что ты испытываешь одно, а на самом деле чувствовать совсем другое. Это не помогает, как я понял, устанавливать конструктивные отношения с людьми...

.... Я понял, что у меня всё получается лучше, когда я могу... прислушаться к себе и быть самим собой. С годами я научился более адекватно слушать себя. Теперь я знаю более точно, чем раньше, что я испытываю в данный момент, и понимаю: я сержусь и отвергаю этого человека, или я полон к нему тепла и симпатии, или мне скучно и неинтересно всё, что происходит вокруг, я стараюсь понять человека, или он внушает мне тревогу и страх. Все эти противоречивые чувства и отношения я способен услышать в себе...

Мы не мо кем изменяться, пока не примем себя такими, какие мы есть.

Когда становитесь собой, взаимоотношения будут подлинными. Подлинные взаимоотношения прекрасны тем, что полны жизни и смысла... Подлинные отношения имеют тенденцию к изменению, а не к статике. Таким образом, я понял, насколько эффективно позволить себе быть тем, что я есть, знать границы своего терпения и терпимости.

...Я осознал огромную ценность того, что я позволяю себе понимать другого человека...

Наша первая реакция на высказывания других людей - немедленная оценка или суждение, а не понимание. Когда кто-то выражает свои чувства, убеждения или мнения, в нас возникает стремление оценить это... Очень редко мы позволяем себе понимать, что значат слова другого человека для него самого... Нелегко позволить себе понимать другого, эмпатически целиком и полностью войти в его внутренний мир. Это происходит редко...

Я увидел, как меня обогащает, когда люди передают мне свои чувства и образы. Я бы хотел уменьшить барьеры между мной и другими людьми, чтобы они смогли, если им хочется, раскрыться более полно и тем самым обогатить меня...

Я пытаюсь, хотя не всегда успешно, создать в классе такую атмосферу, когда можно выражать свои чувства, отличаться друг от друга - ученикам друг от друга и от преподавателя...

... Я увидел, как много мне даёт принятие другого человека. Я увидел, что принимать другого человека и его чувства действительно нелегко, но не труднее, чем понимать его. Могу ли я на самом деле позволить другому испытывать враждебность ко мне? Могу ли я принимать его гнев как-то, что присуще ему и на что он имеет право? Могу ли я принимать его, если он воспринимает, если он испытывает ко мне положительные чувства и хочет быть таким, каким я? Все эти вопросы имеют отношение к принятию, но достичь его не так просто. Я знаю, что в нашей культуре всё больше возрастает уверенность каждого из нас в том, что другой должен думать, чувствовать так, как я. Нам очень трудно допустить, чтобы наши дети, родители или супруги иначе, чем мы, относились к каким-либо предметам или проблемам. Мы не можем позволить ученикам отличаться от нас, поступать по собственному усмотрению. Мы не можем позволить, чтобы другие нации думали или чувствовали иначе, чем мы. Мне стало казаться, что автономия каждого человека, его право идти своим путём и на этом пути раскрывать свои смыслы - одна из бесценных потенциальных возможностей жизни. На самом деле каждый человек - остров внутри себя, и он может построить мост к другому, если, прежде всего, он хочет быть самим собой и ему позволяют быть самим собой.

Когда я принимаю другого, принимаю его чувства, отношения, убеждения, которые неотъемлемы от него, я помогаю становиться ему личностью, и в этом мне кажется, большая ценность принятия...

Чем больше я открыт тому, что происходит во мне и в другом человеке, тем меньше во мне стремления к «фиксированным точкам».

Когда я пытаюсь прислушаться к себе и к тому, что происходит во мне, тем более я пытаюсь прислушаться к другим людям и тем больше уважения я испытываю к сложному процессу жизни. Я всё менее склонен стремится к «фиксированным точкам», ставить цели, воздействовать на людей, манипулировать ими и толкать их на путь, по которому, мне кажется, они должны идти. Всё большее удовлетворение мне приносит то, что я могу быть самим собой и что я позволяю другому человеку быть самим собой...

Парадоксальный аспект моего опыта состоит в том, что чем больше я хочу быть самим собой при всей сложности жизни и чем больше я хочу понимать и принимать себя и другого, тем больше изменений происходит. Это парадоксально: когда каждый из нас хочет быть самим собой, он замечает, что не только он сам изменяется, но и люди с которыми он входит в контакт, тоже изменяются...

Я могу доверять моим переживаниям. В течение долгого времени я обдумывал и сейчас ещё хочу понять одну из основных для меня вещей, если переживание воспринимается как нечто ценное, оно достойно того, чтобы существовать. Иначе говоря, я понял, что доверяю моему целостному чувству ситуации больше, чем моему интеллекту...

Я увидел, что когда я доверял некоторому внутреннему неинтеллектуальному знанию, я продвигался по пути мудрости...

По мере того, как я всё больше доверяю своим ценностным реакциям, я понимаю, что могу доверять им, направлять моё размышление. Я стал больше уважать те неясные мысли, которые появлялись у меня время от времени, и я чувствовал, что они важны. Я склонен думать, что эти неясные мысли или предчувствия приведут меня к чему-то значительному. Я думаю об этом, как о доверии к целостности моих переживаний, которые как я понял, мудрее моего интеллекта. Я знаю, что они бывают ошибочны, но они ошибаются реже, чем рефлексирующий разум...

Я не руководствуюсь оценками других людей...

В последующие годы я неоднократно и с некоторым содроганием узнавал, что в глазах других людей я обманщик..., человек, стремящийся к власти... Чрезмерная похвала не в меньшей мере смущала меня. Но я не придавал всему этому слишком большого значения, потому что я чувствовал, что только один человек знает, что я делаю честно, добросовестно, открыто, серьёзно, а что фальшиво, защитно, неосновательно, и этот человек - я. Я счастлив услышать о том, что я делаю, - и критику (враждебную или дружескую), и похвалу (искреннюю или неискреннюю). Но оценить эти высказывания, определить их смысл и польз - задача, решение которой я не могу предоставить другому...

Опыт для меня - высший авторитет.

Критерий истинности - мой собственный опыт. Ничьи идеи, в том числе мои собственные, не так авторитетны для меня, как мой опыт.

Я постоянно должен возвращаться к своему опыту, чтобы понять, насколько я близок к истине...

Мой опыт тем более авторитетен для меня, чем более он первичен...

Мой опыт неавторитетен для меня, если он безупречен... Его ошибки и слабости открыты для исправления...

То, что наиболее личностно, то наиболее всеобщее... Я почти окончательно убедился, что чувство, которое казалось мне наиболее личным, наиболее личностным, а значит, наименее доступным для других, находит отклик у многих людей. Это привело меня к мысли, что самое личностное и уникальное в каждом из нас, если оно выражено и разделено, глубоко отзывается в других людях...

Мой опыт говорит мне, что людям свойственно развиваться в позитивном направлении... Когда я верно понимаю чувства, которые они выражают, когда я принимаю их как людей с их правом быть самими собой. Я вижу, что они двигаются в определённых направлениях... я чувствую, что чем более полно человека понимают и принимают, тем сильнее его готовность оставить ошибочные позиции, с которых он воспринимал жизнь и двигаться вперёд. Работа с такими людьми, открытие в них сильных позитивных тенденций, которые у них, так же как и у нас, существуют на самом глубоком уровне...

Жизнь в высшем смысле - непрерывный изменяющийся процесс, в котором ничто не фиксировано.