Восток и мир накануне третьего тысячелетия: наследие, традиции и перспективы

С высоты надвигающегося на мир третьего тысячелетия отчетливо видится, что исторический процесс демонстрирует два различных пути развития, второй из которых, европейский, отпочковался от первого, генерального, где‑то на рубеже античности. Именно динамично ускоряющееся развитие европейского пути привело к торжеству научно‑технического прогресса на земном шаре. Вопрос лишь в том, в прогрессе ли счастье человечества.

Вопрос поставлен далеко не случайно. Генеральный путь – первый путь развития, для которого характерно господство государственной командно‑административной системы при второстепенной роли рынка и частной собственности, приниженности человека и безусловном господстве государства над социумом, а социума над личностью, – не вел к научно‑техническому прогрессу, не способствовал раскрепощению личности и не создавал условий для активной реализации выдающихся открытий человеческого ума. Зато он заботливо сохранял необходимое единение человека с природой, гарантировал статус‑кво и в своей консервативной стабильности мог сосуществовать с нашей матерью‑Землей еще, быть может, тысячелетия и тысячелетия. Европейский путь, раскрепостив личность и придав ей мятежный дух Прометея, довел уровень прогресса к концу второго тысячелетия до неслыханных, непредсказуемых, подчас непредставимых прежде величин. Но именно за это люди заплатили столь же неслыханной ценой: гибнет на наших глазах природа, цветут и мутнеют моря, загрязняется воздух, пропадает озон. Мир содрогается под тяжестью ядерной угрозы, а на смену этой угрозе, как‑то регулируемой человеком, идет нерегулируемая им беда – неудержимый демографический взрыв и, как реакция природы на него, пожирающий всех без разбора и пока что неостановимый СПИД. И где гарантия, что дальнейший путь прогресса не приведет завтра к новым, еще более грозным, непредсказуемым и неостановимым потерям, если даже не к всеобщей гибели?

Не стоит, конечно, нагнетать апокалиптические страсти, но нельзя и умалчивать об угрозе жизни на Земле, делать вид, что ее нет, что она чуть ли не искусственно раздувается бьющими в колокола алармистами, «зелеными» и т. п. Нет оснований также во всех несчастьях человечества винить сам прогресс как таковой. Все намного сложней. Но с позиций историка, пытающегося охватить исторический процесс в целом, многое видно, особенно сегодня, на рубеже тысячелетий. Видно, в частности, то, что путь первый в лице традиционного Востока заканчивает свое обособленное движение и явственно сливается с путем вторым, который буквально за несколько коротких веков из специфического, европейского, и в силу этой географической ограниченности первоначально очень узкого, стал всемирным, а затем и генеральным. Чем грозит миру это слияние двух путей, даже если иметь при этом в виду, что далеко не все страны Востока уверенно влились в движение по широкой дороге современного прогресса, что едва ли не большинство из них остались пока на обочине этого нового для них пути и не то чтобы не движутся по нему, но движутся столь медленно и несут при этом на себе столь весомый груз традиций старого (первого) пути развития, что движение их по новому подчас почти не заметно? Грозит, если так можно выразиться, многим…

Прежде всего природа явно не в состоянии вынести издержки прогресса в том их объеме, который характерен для сегодняшнего дня. А включение в орбиту прогресса все увеличивающегося количества людей объективно способно только ухудшить положение дел. С этой точки зрения – пусть не обижаются поборники справедливости и равноправия – может расцениваться весьма позитивно то, что далеко не все страны мира уже досыта вкусили от прогресса. Если бы было так, ситуация на планете, видимо, оказалась бы уже непоправимой. Так что же, так и оставаться бедным бедными, а голодным голодными? Это явно не выход. Выход следует искать в другом. В чем же?

Вероятно, следует решительно пересмотреть не только стратегию развития отставшего Востока, но и всю стратегию глобального прогресса человечества. Собственно, это уже делается, хотя и пока очень медленными темпами. О чем идет речь?

О том, чтобы перестать наращивать не только военную, но и вообще тяжелую, разрушительную мощь человека. Перестать злоупотреблять металлургией и химией, ограничившись самым необходимым и учтя при этом все возможности, которые способны гарантировать природу от заражения, от лишних отходов, газов и т. п. Добиться стопроцентной утилизации всех промышленных отходов, а там, где это невозможно, – таких способов уничтожения отходов, которые не вредили бы природе. Энергично развивать прогрессивные виды производства, включая и сельскохозяйственное, с тем, чтобы за счет наращивания производственного потенциала всегда иметь необходимые запасы, за счет которых развитым государствам долго еще, видимо, придется оказывать помощь отсталым. Всемерно наращивать в отставших странах не наиболее вредные и трудоемкие – как то подчас делается – виды производства, а те, что могут максимально способствовать их развитию, имея в виду под развитием не достижение высот современного мирового прогресса, но прежде всего способность к самообеспечению необходимыми продуктами и товарами.

В последние десятилетия многие специальные организации, компетентные группы специалистов – вроде тех, что были объединены в рамках хорошо известного «Римского клуба», – заняты обоснованием новой стратегии развития и предлагают свои рекомендации. Нет сомнений в том, что детально разработанная и учитывающая все сложности окружающего нас мира такого рода стратегия нужна, жизненно важна. Видимо, для участия в разработке и осуществлении соответствующих рекомендаций нужно привлечь и страны Дальнего Востока из числа добившихся наивысших успехов в развитии по пути прогресса за последние годы (в первую очередь, Японию, хотя и не только ее). Вообще проблемы развития стран Азиатско‑Тихоокеанского бассейна выходят на передний план, это своего рода знак времени. Так пусть же страны, о которых идет речь, будут в первых рядах тех, кто озабочен выработкой генеральной, необходимой для выживания человечества в целом стратегии!

И в заключение еще об одном важном соображении глобального характера. Похоже на то, что человечество вступает в третье тысячелетие не только с тяжелым грузом экологического кризиса и экономических неурядиц и диспропорций, но также и с явной необходимостью решить наконец свои политические проблемы. Речь о тех проблемах, что веками разделяли людей и вели их к войнам. Время военного решения конфликтов, очевидно, подходит к концу: новой мировой войны планете не выдержать. Вероятно, придется отказаться ей и от крупных региональных конфликтов, ибо они все чаще грозят использованием ядерного оружия и опасностью разрушения АЭС, что вполне может, как показал опыт Чернобыля, привести к последствиям, сравнимым с теми, чем грозит использование ядерного оружия. Объективная логика необходимости сотрудничества с целью спасти планету от экологической гибели, спасти людей от ядерной и иной глобальной катастрофы в новом тысячелетии будет с каждым десятилетием все энергичнее направлять мировое сообщество в русло политической и любой иной интеграции.

Собственно, этот процесс уже идет, причем едва ли не решающий вклад в его необратимость внес крах идеи марксистского социализма и развал вчера еще всемогущего лагеря коммунизма, прежде всего СССР. Правда, все идет далеко не так гладко, как хотелось бы. Позитивное продвижение время от времени сопровождается мощными откатами. Силы дезинтеграции огромны, они питаются соками этнических и религиозных предпочтений и предубеждений, политическим неравенством народов, их экономической несамостоятельностью, да и многими другими причинами. Решить все вопросы быстро и удовлетворительно невозможно, так что еще достаточно долго, видимо, мир будет сталкиваться с неприязнью арабов и Израиля, проблемой курдов и режимов тех стран, в которые этот народ политически включен (Турция, Иран, Ирак), негров и европейцев в ЮАР, не говоря уже о сепаратистских тенденциях в различных районах планеты, о старательно поддерживаемом все еще немалым количеством людей представлении о важнейшей и первостепенной роли классового антагонизма. Словом, проблем, разделяющих людей, немало. Но как‑то решать их человечеству завтрашнего дня придется – решать во имя будущего самого человечества, во имя будущего жизни на Земле. И в качестве решения этих проблем, как своего рода ключ к их решению выходит на первый план интеграция.

Речь идет о различных формах объединения, как регионального, так и всемирного, под эгидой ООН. Видимо, только здесь может быть найден реальный путь для развития и жизнеобеспечения той самой численно преобладающей части населения мира, которая пока что не способна себя прокормить либо может сделать это на уровне, граничащем с голодом и голодной смертью. Имеется в виду отнюдь не вечная благотворительность богатых по отношению к бедным в некоем всемирном социальном организме. Разумеется, помощь такого рода будет оказываться еще долго, без этого, как о том уже шла речь, просто не обойтись. Но важнее другое: развитая часть мира объединенными усилиями должна будет позаботиться, чтобы достижения современного прогресса поставить на службу именно там, где он слабее всего ощущается и где от его применения многое может измениться, пусть даже далеко не сразу.

Прогресс, о котором идет речь, отнюдь не сводится к достижениям техники и технологии, хотя это имеется в виду едва ли не в первую очередь. Он должен всей своей мощью коснуться культурного стандарта людей, позволить им вырваться из плена традиций, особенно традиционных предрассудков, размыть веками отрабатывавшиеся социопсихологические стереотипы. В частности, речь идет о воспроизводственных нормах, о демографической проблеме, о необходимости побудить всех, особенно население беднейших и отсталых народов мира, со всей серьезностью отнестись к проблеме перенаселенности мира. Реально ли это? Видимо, да, хотя и не приходится надеяться на быстрое решение вопроса.

Нет смысла делать пророчества в духе Кассандры, но есть все основания полагать, что если проблему перенаселенности мира не решат сами люди, ее решит природа – приблизительно так, как то Происходит с численно перевалившими за разумную норму популяциями животных. Конечно, люди не животные и добровольно топиться в море или выбрасываться на берег не станут. Но у природы найдутся другие механизмы для самоспасения и саморегулирования. Одним из таких механизмов можно, как о том уже упоминалось, считать СПИД, имеющий непосредственное отношение к воспроизводству человека. Не исключено, что появится и еще что‑либо в этом же роде. Словом, сам вопрос не столь уж нелеп, как может показаться на первый взгляд: природа проявляет осмысленность там, где происходят грозящие ей гибелью перекосы. Пусть это только инстинкт самосохранения, но кто сказал, что наша Земля в целом лишена такого инстинкта?

Словом, человечество несет с собой в третье тысячелетие тяжелый груз нерешенных проблем, подавляющее большинство которых имеет самое непосредственное отношение к модусу существования наиболее отсталой его части, стран Востока. От того, как будут решены людьми эти проблемы, зависит их будущее. Не некое светлое будущее в некоем бесклассовом дистиллированном социуме, а реальное будущее достаточно близких наших потомков, уже, быть может, в третьем‑четвертом поколении. Следует надеяться, что у грядущих поколений хватит сил, знаний и мудрости решить проблемы нашего века и тем обеспечить существование и развитие человечества надолго.

[1]Об ограничениях говорится в весьма относительном плане – право вести войны и содержать армии ставило компании в положение могущественной политической силы, вполне сопоставимой с местными государственными образованиями; вопрос был лишь в конкретном соотношении сил и в наличии средств для манипулирования.

[2]Керзон в 1905 г. предпринял раздел Бенгалии на две части, что вызвало резкие протесты местного населения, дало толчок росту недовольства во всей Индии и через несколько лет было отменено.

[3]Значительная часть их имела статус долговых работ и являла фактическую собственность эксплуатировавших их труд землевладельцев; остальные, формально свободные, были обязаны государству двух‑трехмесячной государственной барщиной, не говоря уже об обычном земельном налоге.

[4]Только на более позднем этапе существования буддизма сложилась монастырская иерархия, достигшая своего зенита в форме тибето‑монгольской ламаистской модификации с ее высшими ламами‑перевоплощенцами типа далай‑ламы.

[5]Некоторым примером для них в этом смысле были организации индийских кули, завезенных в Южную Африку для работы на сахарных плантациях. При активном участии жившего здесь в 1893–1914 гг. М.К. Ганди был создан в 1894 г. Индийский конгресс Наталя.

[6]Соседний с Нигерией Камерун, колонизованный в конце XIX в. Германией, был в 1916 г. частично передан Англии и включен в состав Нигерии; остальная и большая его часть была передана Франции. В 1960 г. северная часть английской зоны осталась в составе Нигерии, а южная ее часть после плебисцита была присоединена к французской зоне, после чего в 1961 г. на базе этой зоны была создана независимая республика Камерун.

[7]Так, в 1920–1926 гг. в горном районе Риф была создана повстанцами так называемая Рифская республика с выборным Народным собранием и президентом (явное институциональное влияние европейцев), активно боровшаяся с французскими и испанскими колонизаторами.

[8]Колонизация стоит немалых средств и оправдана лишь тогда, когда вложенные в нее средства могут окупиться. Для этого как минимум была необходима более или менее развитая капиталистическая промышленность в метрополии – до того вполне достаточно было колониальной торговли, опирающейся на сеть прибрежных торговых форпостов.

[9]Эта страна, не будучи ни северной, ни арабской, функционально тяготеет к северу хотя бы потому, что имеет близкий к нему и весьма отличный от негритянских обществ Африки религиозно‑цивилизационный фундамент.

[10]Бест – в Иране право убежища на территории некоторых священных мест.

[11]Левант – этим термином именуют Сирию, Ливан и Палестину; в узком смысле левантинцы – потомки осевших в Ливане крестоносцев, смешавшихся с местным арабским населением, но сохранивших католическую веру и слившихся поэтому с древнесирийскими монофизитами‑маронитами.

[12]В китайской лексике знак «пин», как и многие другие иероглифы, полисемантичен. Это символ мира, равенства, справедливости, благоденствия. Но прежде всего он символизирует именно социальное равенство.

[13]После смерти императора Тунчжи его мать Цыси, исполнявшая функции регента, возвела на престол Гуансюя, приходившегося ей племянником. Поскольку это было сделано в нарушение принятой в стране традиции престолонаследия, позиции Гуансюя на троне были достаточно слабыми, что и сыграло немалую роль в стремлении молодого императора обрести политическую опору и вырваться из‑под тиранической опеки Цыси.

[14]Цифры, касающиеся численности населения современных стран Востока, здесь и далее даются на основании данных справочников или иных материалов, относящихся к концу 80‑х – началу 90‑х годов. Цифры, естественно, не всегда вполне точны и должны поэтому восприниматься лишь как приблизительные, дающие представление о количестве населения страны.

[15]Только в немногих из них структура подобного рода испытала определенную модернизацию, став чем‑то вроде моноклановой, как в Кении, где политическое господство выходцев из племени кикуйю оказалось признанным другими этническими группами, добровольно выступающими в позиции младших партнеров.

[16]В параграфе, посвященном проблеме Палестины, фактически не идет речь о почти уже полувековой истории государства Израиль. История эта заслуживает серьезного внимания, но по сути своей как бы выходит за рамки издания, посвященного истории Востока. Дело в том, что современное государство Израиль – при всех восточных корнях евреев как этноса – к государствам Востока не может быть отнесено. Оно по всем основным параметрам структуры и традициям культуры относится к Западу, даже принимая во внимание деятельность и традиции правоверных хасидов и иных групп ревностных сторонников древнего иудаизма.

[17]При этом не имеются в виду ставшие недавно независимыми бывшие советские республики Средней Азии, в основном с тюркским и неарабским населением. Если принимать во внимание эти новые государства, без чего далее мировая политика обойтись уже не сможет, то картина, естественно, будет несколько иной, что в любом случае должно быть учтено в последующих изданиях.

[18]Одно время, в 70 – 80‑х годах, страна именовалась Кампучией.