А) «Сетевое общество».

Автор концепции сетевого общества М. Кастельс[93] делает существенное различение между известными концепциями «информационного общества» (information society) и собственной концепцией «информационального общест­ва» (informational society). В концепциях информационного общества подчеркива­ется определяющая роль информации в историческом развитии общества. По мнению М. Кастельса, одной из ключевых черт информационального общества является сетевая логика его базовой структуры. К тому же информациональное общество развивается на фоне ускоряющихся и противоречивых процессов глобализации, процессов, затрагивающих все точки земного шара, вовлекая или исключая из общего социального, символического и экономического обмена.

Понятие «глобальная экономика» в трактовке М. Кастельса означает, что «основ­ные виды экономической деятельности (производство, потребление и циркуляция товаров и услуг), а также их составляющие (капитал, труд, сырье, управление, информация, технология, рынки) организуются в глобальном масштабе, непо­средственно, либо с использованием разветвленной сети, связывающей экономи­ческих агентов». Глобальная экономика - это экономика, способная работать как единая система в режиме реального времени в масштабе всей планеты. Кастельс делает вывод о том, что традиционный подход к организации как ав­тономному агенту рыночной экономики должен быть заменен «концепцией воз­никновения международных сетей фирм и субъединиц фирм как базовой органи­зационной формы информационно-глобальной экономики». М. Кастельс выделяет: 1) сети поставщиков, 2) сети производителей, 3) потребительские сети, 4) коалиции по стандартам (инициируются теми, кто устанавливает глобальные стандарты на товары и информацию), 5) сети технологической кооперации (способствуют совме­стным разработкам в области НИОКР).

По мнению М. Кастельса зарождается новая культура, «культура реальной виртуальности». Реальная виртуальность - это система, в ко­торой сама реальность (т.е. материальное/символическое существование людей) полностью схвачена и погружена в виртуальные образы, в выдуманный мир, где внешние отображения не просто находятся на экране, но сами становятся опы­том. Для того чтобы лучше понять возможности и опасности, таящиеся в новой культуре, можно вспомнить содержание голливудского фильма «Wag the dog» («Хвост крутит собакой»). Впрочем, М. Кастельс вовсе не считает, что Интернет «работает» только на глобализацию. Он полагает, что «компьютерная коммуникация не есть всеобщее средство ком­муникации и не будет таковым в обозримом будущем». «Новые электронные средства не отделяются от традиционных культур - они их абсорбируют». При этом наблюдается широкая социальная и культурная дифференциация, ведущая к формированию специфических виртуальных сообществ. Члены этих сообществ могут быть разъединены в физическом пространстве, однако в пространстве вир­туальном они могут быть также традиционны, как общины небольших городов.[94]

Б) «Общество всеобщего риска» «Общество всеобщего риска» — это фактически новая философия общественного производства. Ее суть в том, что господствовавшая в индустриальном обществе «позитивная» логика общественного производства, заключавшаяся в накоплении и относительно справедливом распределении богатства, все более перекрывается «негативной» логикой производства и распространения рисков. Если производство рисков будет расширяться и далее, то может быть подорван сам принцип рыночного хозяйства и частной собственности, поскольку происходит систематическое обесценение произведенного общественного богатства. Речь идет не об «обычных» рисках, сопровождающих предпринимательскую и иную деятельность. Они — норма всякой социальной динамики. Речь о рисках, которые, как правило, невидимы, неконтролируемы и трудно предсказуемы. Скажем, риски некоторой инновационной деятельности можно просчитать. Но последствия глобального потепления, разрывов озонового слоя или предстоящего демографического кризиса до сих пор не поддаются исчислению. Именно неопределенность масштабов и последствий подобных рисков, впрочем, как и рисков становления нового (глобального) миропорядка, угрожает основам рационального поведения общества и индивида — науке и демократии.

Три положения этой теории представляются социально и политически значимыми для России. Во-первых, это пересмотр основополагающей нормативной модели общества. Если главным нормативным идеалом прошлых эпох были равенство и социальная справедливость, то (теоретически) нормативный идеал общества риска — безопасность. Естественно, цели достижения равенства и социальной справедливости не исчезают, однако социальный проект общества риска имеет явно выраженный защитный характер. Иными словами, система ценностей «неравноправного общества» все более замещается системой ценностей «небезопасного общества», а ориентация на удовлетворение новых потребностей — ориентацией на их самоограничение». Во-вторых, в обществе риска возникают новые общности — «жертв рисков», их солидарность на почве отчужденности и страха может породить мощную политическую силу. В-третьих, общество риска политически нестабильно. Недоверие к существующим политическим институтам и организациям нарастает — не только у нас, но и по всему миру. Эти нестабильность и недоверие закономерно вызывают в обществах поиск точки опоры — «твердой руки». Таким образом, периодический возврат к прошлому, в том числе авторитарному и даже тоталитарному, теоретически не исключен[95].