Философско-гуманистические концепции девиантности в психологии

Оговоримся сразу - содержание этого параграфа некоторые специалисты посчитали бы спорным. Рассматриваемые здесь теории, обычно, относят к гуманистическому направлению в психологии личности. Однако, мы предпочли рассмотреть их отдельно. Тому есть несколько причин.

Во-первых, в рассматриваемых здесь теориях, ярко выделен философский аспект. Это проявляется, в частности, в нормативно-описательном стиле гуманистических концепций. Их авторы говорят скорее о том, что должно быть. Ответ на вопрос о том, почему так должно - носит чисто философский характер. Их теории можно рассматривать, как своего рода концепции психологической и поведенческой нормы, опирающиеся на философские воззрения авторов.

Во-вторых, гуманистические теории поведения склонны к цельному, обобщенному описанию характеристик человека, которое свойственно, скорее философско-антропологическому подходу. В отличие от аналитического, свойственного науке. Они оперируют такими понятиями, как счастье, смысл, самоуважение и т.п. Подобные категории тяжело поддаются строгому аналитическому описанию.

В третьих, основная цель этого параграфа - сравнить различающиеся модели «нормального» человека, созданные в рамках гуманистической традиции.

Задача этого параграфа - помочь читателю выработать собственную методологию анализа девиантности. Для этого нужно иметь более или менее ясное представление о норме, о «нормальном человеке». Ведь девиантология изучает именно человека. Помочь в этом, и призван материал, изложенный в параграфе. Поэтому, пусть читатель не удивляется и не обижается, если идеи, которые он встретит на последующих страницах, окажутся ему знакомыми, как психологические теории.

Наконец, последнее, что хотелось бы сказать. Гуманизм, как мощное философско-интеллектуальное и культурное течение, утвердил в общественном сознании мысль о том, что «человек от природы добр». Но, во взглядах на то, как и в чем проявляется природное «добро» человека, гуманистически мыслящие авторы расходятся. Потому, мы отдельно рассматриваем взгляды неофрейдистов - представителей эго-психологии (Э.Эриксон, Э.Фромм, К.Хорни), теорию самоактуализации А.Маслоу и логотерапию В.Франкла.

Эго-психология и гуманистическая концепция личности. Нарастающая к середине XX века критика фрейдизма заставила сторонников психодинамического подхода искать новые аргументы в защиту своих принципов и творчески модернизировать теорию Фрейда.

Значительных успехов на этом поприще добилась эго-психология - одно из влиятельнейших направлений в гуманистической психологии. Представители этого направления (Хорни, Салливан, Фромм) критиковали Фрейда за то, что он слишком сосредоточился на изучении подсознания (Оно), упуская из виду важную роль, Я (Эго). Эго-психологи, критикуя Фрейда, подчеркивают, что большинство его выводов сделаны на основе обобщения наблюдений за больными, психически нездоровыми людьми. Отсюда и такое внимание к подсознанию и болезненным явлениям в психике.

Поэтому представители эго-психологии сосредоточили внимание на наблюдениях за здоровыми, полноценными членами общества.

Выводы сделанные на основе наблюдений за здоровыми людьми использовались потом для объяснения поведения людей больных (а не наоборот - как у Фрейда). Несмотря на различия теорий, созданных отдельными учеными, все теории этого типа имеют одну и ту же гуманистическую философскую базу.

Все эти теории исходят из нескольких, связанных между собой базовых предположений относительно природы человека: человек рожден для счастья - быть счастливым означает чувствовать себя комфортно - человек стремится к душевному комфорту, это нормально и естественно - сомнения, тревога, внутренние конфликты есть признаки патологии - человек должен принимать себя и окружающих такими, какими они являются - психологическая норма означает быть довольным своим существованием, самим собой и окружающими.

Используя эти положения, эго-психологи создают модель нормального человека. Не вдаваясь в частности, свойственные отдельным теориям, мы дадим обобщенный образ нормального («уравновешенного») человека, соответствующий эго-психологической и вообще гуманистической модели.

В физическом плане уравновешенный человек должен обладать отменным телесным здоровьем; у него хорошее телосложение, он любит физические усилия и умеет сопротивляться усталости. Психическое равновесие по существу немыслимо без серьезного внимания к телу.

В сексуальном и аффективном плане уравновешенный индивидуум способен устанавливать гармоничные интимные отношения с другими людьми. Без преувеличенной тревоги, заботясь об удовлетворении собственных потребностей, он в то же время умеет проявлять внимание к партнеру и чувствовать его потребности.

В интеллектуальном плане уравновешенным можно считать того, кто обладает хорошими умственными способностями, которые позволяют ему мыслить и действовать продуктивно. Он всегда стремится найти надлежащий выход из сложных ситуаций предпочитая при этом полагаться на факты, а не на оптимистические гипотезы. Поэтому он склонен, по возможности быстро переходить от мыслей к делу. Он осознает свои способности и возможности, умеет пользоваться ими для продуктивной деятельности. Он постоянно совершенствует свои навыки, стремясь добиться поставленной цели в разумные сроки. Он не лишен воображения и любит искать нетрадиционные решения проблем.

В нравственном плане уравновешенный человек обладает чувством справедливости, основанным на глубокой и постоянной озабоченности объективностью. Он больше полагается на собственные суждения, чем на суждения других людей, или средств массовой информации. Он всегда решает сам, придерживаться ли ему социальных норм, обладая твердой волей, он при этом не упрям. Он всегда готов признать собственные ошибки, не выставляя их, однако, напоказ.

В социальном плане уравновешенный человек, как правило, способен устанавливать непринужденные отношения с другими, чувствуя при этом, что он ими принят. Он редко рассчитывает свои реакции заранее, и эта непосредственность позволяет ему легко общаться как с теми, кто стоит выше ею, так и с теми, кто стоит ниже.

Наконец, в личностном плане уравновешенный человек - это оптимист, который любит жизнь и отвечает на ее требования, не испытывая при этом чувства принужденности. Чаще всего это добродушный, жизнерадостный по характеру человек. Это зрелая, самостоятельная и реалистически мыслящая личность, способная брать на себя ответственность, не отказываясь и от риска. Она достаточно устойчива в эмоциональном плане, не проявляет ни излишней доверчивости, ни чрезмерной подозрительности и способна принять собственную неудачу без несоразмерных переживаний. Как правило, уравновешенный человек предпочитает достигать желаемого собственными усилиями, а не жалобами или манипуляциями. Кроме того, он сохраняет в себе некоторую свежесть чувств и поэтому способен совершать неожиданные поступки и восхищаться. Наконец, он с достаточным уважением и симпатией относится к самому себе, но сохраняет при этом чувство юмора, которое мешает ему принимать собственную персону слишком серьезно[76].

Таковы, в общем, представления о личностном идеале представителей эго-психологии. Характерной чертой этого описания является то, что понятие «нормы» здесь смешивает реальность и предписание.

По оценкам экспертов эго-психологии не более трети людей в западных обществах подпадают под эту категорию «уравновешенного». Остальные демонстрируют признаки невротичности - тревогу, депрессию и т.п.

Некоторые авторы полагают, что фактически более 70% всех людей обнаруживают поведение невротического типа, хотя, по их мнению, тяжелыми неврозами страдает всею 5% населения. Эти цифры, однако, зависят от возраста. Так, согласно данным опроса, проведенною в центре Нью-Йорка, если в возрасте от 20 до 29 лет великолепное психическое здоровье обнаруживают 24% людей, то после 65 лет этот показатель падает до 15%[62].

Таким образом, судя по статистическим данным, большинство людей, скорее всего, соответствуют той «психической зоне», в которой пребывает 70% всех людей и которая располагается между полюсом психической уравновешенности и полюсом патологии. Канадский психолог Ж. Годфруа следующим образом комментирует эту ситуацию: «Нормальным человеком» можно, по сути дела, считать всякого, кто живет и уживается со всеми своими недостатками, не всегда «адаптивным» поведением, удовлетворяемыми с грехом пополам потребностями и тревогой, от которой он старается «застраховаться», прибегая к разнообразным механизмам психологической защиты или вырабатывая определенные черты характера. Важно как можно лучше осознать все это, и если полного психического равновесия достичь все-таки не удастся, то сохранять критическое отношение к своим реакциям и способность при случае посмеяться над ними.

Из приведенного описания следует, что, сталкиваясь с жизненными трудностями и волей-неволей принимая тот вызов, который бросают им обстоятельства, люди все время вынуждены искать равновесия между адаптацией к реальности, с одной стороны, и развитием своих потенциальных возможностей, которое позволило бы им утвердить собственную индивидуальность, с другой.

Другими словами, взгляд на человеческую природу остался все-таки - «динамическим»: существование человека описывается в категориях адаптации и утверждения индивидуальности, в контексте стремления к равновесию. Равновесие - тот же принцип удовольствия, о котором говорил Фрейд. Только Фрейд описывал стремление к равновесию в терминах выхода инстинктивной энергии. Эго-психологи, не отрицая влияния подсознания, говорят о личностном равновесии. Равновесие означает душевный комфорт, согласие с собой и своим положением, отсутствие неудовлетворенности. Неудовлетворенность, тревога, расцениваются, как патология (по крайней мере, как психологическое неблагополучие). Общий подход к человеку в этом случае может быть выражен словами «человек рожден для счастья». Счастье в данном случае означает внутренний комфорт.

Выдающийся представитель эгопсихологического направления Эрих Фромм исследовал наиболее опасный вид отклоняющегося поведения - деструктивность - стремление к разрушению, агрессии. В своем исследовании человеческой деструктивности он подчеркивал глубокое различие между различными проявлениями агрессии, обозначив их как «злокачественную» и «доброкачественную»; неадаптивную жестокость и адаптивную, оборонительную агрессию.

Злокачественная агрессия проявляется, по Фромму, в садизме (понимаемом как желание абсолютной власти над другим человеком) и некрофилии (понимаемой как страсть ко всему мертвому, лишенному жизни), которые и обуславливают деструктивность как черту характера. Именно этот вид агрессии, свойственный исключительно человеку, Фромм рассматривает, как наиболее опасный для общества и всего развития цивилизации. При этом причину существования этих форм агрессии он видит в социально-экономическом устройстве современного общества: «Садизм и некрофилия - эти злокачественные формы агрессии - не являются врожденными; можно в значительной степени снизить вероятность их проявления, если изменить обстоятельства социальной и экономической жизни людей. ...Ведь эксплуатация и манипулирование человеком вызывают не что иное, как скуку, вялость и уныние, а все, что превращает полноценных людей в психологических уродов, делает из них так же садистов и разрушителей»[68].

Говоря о доброкачественной агрессии, свойственной всем живым существам, Фромм подчеркивает ее адаптивный характер. Этот вид агрессия служит делу жизни, обеспечивая защиту витальных интересов индивида и выполняя инструментальную, обеспечивающую функцию.

В то же время, Фромм подчеркивает, что сфера витальных интересов у человека значительно расширена, по сравнению с животными, и включает в себя не только физические, но и психологические условия. Инструментальная агрессия - это агрессия, преследующая определенную цель - обеспечить, достать то, что необходимо, причинение вреда при этом не является целью, оно лишь средство ее достижения. В целом, доброкачественную агрессию можно свести к оборонительной. Вообще трудно в нескольких словах передать всю изящность и теоретическую силу Фроммовской теории деструктивности.

Однако на чем основаны все выводы о девиантности с позиций эго-психологии? На утверждении, что человек должен быть счастлив, уравновешен, что от природы человек - «хорошее» существо, наконец, что человек это биологическое существо, ориентированное на удовлетворение потребностей. Этот взгляд свойственен не только эго-психологам, но и всему гуманистическому направлению в психологии личности.

Похожим образом рассматривает человека другой выдающийся представитель гуманистического направления - А. Маслоу. Он создал модель здорового человека, как стремящегося к самореализации (максимальному развитию своего творческого потенциала). Поведение человека, по мнению Маслоу, связано с потребностями различного уровня. Пока не удовлетворены потребности более низкого уровня, потребности более высокого уровня не актуализируются. Иерархия потребностей начинается с витальных (жизненных) потребностей в пище, сне, отдыхе и т.д. Затем следуют потребности в безопасности (уверенность в завтрашнем дне). Когда они удовлетворяются, активизируются социальные потребности (общение), затем - престижные потребности (признание и любовь). Последняя, высшая группа потребностей - это потребности в самоактуализации.

Здоровый человек - это человек, раскрывший свой потенциал, человек любящий жизнь, находящийся в согласии с самим собой. Девиантность, согласно этой модели, связана с блокированием потребностей, их искаженной реализацией. Снова в качестве главного тезиса, предполагается, что человек от природы добр и склонен к саморазвитию. Самоактуализация - это, по сути, состояние удовлетворенности собой, равновесия между желаемым и достигнутым. «Нормальный» человек в теории Маслоу вполне соответствует тому описанию уравновешенной личности, которое, мы давали выше.

Однако давайте попробуем взглянуть на проблему непредвзято. «Какую, собственно проблему?» - спросит читатель - «В чем проблема-то? Все идеи гуманистической психологии вполне логичны!» Да, но все дело в том, насколько данная модель соответствует человеческой реальности. Действительно ли человек рожден для счастья и душевного комфорта? Действительно ли тревога и сомнения - это признак неблагополучия? Должен ли нормальный человек принимать себя таким, какой он есть (без излишней драматизации)?

Гуманистическая модель на все эти вопросы отвечает утвердительно. Однако нужно отдавать себе отчет в том, что это не научная, а философско-антропологическая концепция. Это созданный философией образ гедонистически ориентированного существа, стремящегося к удовлетворенности и утверждающего свою самость (эгоизм). Впервые наиболее полно такой взгляд на человека представил древнегреческий философ Эпикур, учивший, что счастье - это отсутствие страданий и атараксия (спокойная удовлетворенность). Собственно это и повторяют сторонники гуманистической психологии, утверждая, что человек должен быть доволен своей жизнью. А разве не так? - спросите вы. Однозначно ответить тяжело, но усомниться в правильности этого взгляда можно. Ведь в реальности большинству людей присущи и тревога и чувство вины и желание жертвовать собой ради идеалов (что часто удовольствия не приносит).

Можно ли спокойно принимать несправедливость, собственную порочность и другие неприятные вещи? Они существуют, и от них никуда не денешься. Гуманистическая психология игнорирует нормальность страдания. Возможно, это не очень приятная мысль, но и здравый смысл и вся история человечества подсказывают нам, что человек обречен радоваться и страдать всю свою жизнь.

Для нас естественно быть счастливыми, смеяться и любить себя и окружающих. Но точно так же, «естественно», нам свойственно страдать (например, от смерти близких) и плакать (горе - наш спутник), ненавидеть себя (за непоправимые проступки) и окружающих (за то зло, которое они нам причиняют). Человек от природы добр и стремится к удовольствию, но точно так же он зол (вспомнить число погибших в различных войнах) и готов терпеть крайние лишения во имя своих идеалов.

Гуманистическая психология смешивает научные критерии объективности и свой философский базис в познании человека. Мы не преследуем цели доказать, что эти взгляды неверны и, что человек не должен быть счастливым. Просто нужно понимать, что эти представления не так уж и «естественны». Что такое счастье? В интерпретации гуманистов - это внутренний комфорт, согласие с собой, атараксия. В то же время, некоторые мыслители и философы совсем не считали состояние «счастья» и комфорта «естественными».

В качестве подтверждения сошлемся на слова классиков: «Когда мы принимаем человека таким, каков он есть, мы делаем его хуже. Требуя от человека быть тем, кем он может стать, мы помогаем ему стать таковым» и «Человек, который зачем ему жить, может выдержать почти любое как»[5]. Эти слова скорее о напряжении, дискомфорте и стремлении к смыслу. Счастье здесь не является центральной категорией. Это другая философская позиция и взгляд на человека с этой точки зрения лучше всего развит в рамках логотерапевтического подхода, разработанного В. Франклом. Австриец Виктор Эмиль Франки, один из наиболее выдающихся мыслителей XX века, значительно меньше известен широкой публике, нежели его современники - Фромм, Хорни, Маслоу и др.[46]

Между тем его учение (учение, потому что это больше, нежели психологическая теория, так же, как и вся гуманистическая психология) прошло наиболее суровую проверку самой жестокой практикой - концлагерем. Франки, как еврей стал жертвой нацистской политики. Он прошел через такие известные лагеря смерти, как Дахау и Аушвиц. Именно там он впервые имел возможность проверить правильность своего психологического подхода, названного им впоследствии логотерапией - (от греч. logos - смысл, знание) - речь идет о терапии смыслом.

Обычно логотерапию относят к гуманистическому направлению в теориях личности. Однако, это не вполне верно, хотя не стоит забегать вперед, а лучше дать читателю возможность самому оценить разницу между логотерапевтическим и гуманистическим взглядом на человека.

В своей теории человека, Франки исходит из трех фундаментальных положений: свобода воли; воля к смыслу; смысл жизни.

Разберем по порядку. Что понимается под свободой воли. Полагается, что человек всегда свободен, и никто не вправе эту свободу у него отнять. Разумеется, речь идет не полной и абсолютной свободе от всего. Каждый человек в своем поведении ограничен: социальными и экономическими обстоятельствами, рамками своей культуры, психотипом, наконец. Речь идет, прежде всего, о свободе осознанного отношения к обстоятельствам, о свободе занять личностную позицию по отношению даже к тому, чего изменить или предотвратить человек не в силах.

Например, когда массы людей сгонялись нацистами в концлагеря, сами люди, разумеется, были не властны над обстоятельствами своей жизни: лишения, голод, побои - все это было общим. Однако люди были свободны в том, как им относится к данным тяжелым обстоятельствам. Свободны как позитивно, так и негативно. Они могли выбирать - пойти на поводу у нечеловеческих обстоятельств - и превратиться в забитое животное, или несмотря ни на что остаться человеком, сохранить свою личность.

Второе положение - воля к смыслу - связано с другой фундаментальной чертой человека - разумностью. Мы обладаем абстрактным мышлением и рефлексией (способностью взглянуть на себя со стороны). И мы отличаемся от животных тем, что точно знаем: мы обязательно умрем. Осознание своей конечности, заставляет нас искать ответ на вопрос «Зачем и ради чего я живу?». Этот вопрос, отнюдь не праздный. Если мы не имеем на него ответа, то жизнь может лишиться для нас своей ценности. «Жизнь ценность сама по себе!» - возразит читатель. Да, но она заканчивается смертью. Человеку, который не знает, зачем жить, вполне может показаться, что жить просто незачем. Поэтому мы ищем смысл, мы мотивированы поиском смысла, реализацией смысла в наших действиях. Мы не переносим бессмысленности. Когда мы что-то делаем, нам нужно знать, зачем мы это делаем. Это принципиально отличается от взгляда на человека с позиций других психологических школ.

Например, поведение художника, пишущего картину, можно объяснить в рамках динамического подхода, как сублимацию эроса. Однако сам художник, скорее будет говорить о смысле, который он пытается выразить в своей картине. Первое объяснение связано с причинами поведение (почему?), второе - с целью, смыслом (зачем?). Сторонники динамического подхода говорят о воле к удовольствию. Но ведь удовольствие, как правило - побочный продукт. Мы получаем удовольствие от хорошо выполненной работы, от приятного общения, от занятий сексом, наконец. Однако при этом, удовольствие проявляется, как последствия реализации смысла. Ведь, выполняя работу, мы думаем не об удовольствии, а о конечной цели. Общаясь с другими, мы тоже не думаем об удовольствии, а сосредоточены на теме общения.

Наконец, если, занимаясь сексом, мы думаем в первую очередь об удовольствии, а не о нашем отношении к партнеру, то это наверняка закончится сексуальным неврозом, любой сексолог это подтвердит. Когда удовольствие становится самоцелью - оно становится почти недостижимым. Мы стремимся к идеалам и, готовы жертвовать ради них жизнью, а удовольствие чаще всего, приходит как нечто побочное.

Когда говорят о воле к власти и превосходству, как движущем мотиве человеческого поведения, то игнорируется тот факт, что власть нужна как средство для реализации чего-то большего - смысла. Когда власть становится самоцелью, личность патологически деформируется: достаточно вспомнить биографию любого тирана. Человек, дорожащий властью ради власти, крайне несчастное существо - он везде видит врагов, заговоры и постоянно боится эту власть потерять, что ведет к психогенным деформациям личности.

Наконец, воля к самореализации в теории Маслоу, так же не до конца описывает мотивы человеческого поведения. Ведь говорить о самореализации можно лишь в контексте служения - долгу, делу, смыслу. Человек настолько реализует себя, насколько он реализует смысл. Самореализация, как самоцель это замкнутый круг. А человеку свойственно стремиться к чему-то его превосходящему. Например, если у меня хороший ораторский талант, я могу реализовать себя, как лектор (преподаватель) или священник (проповедник). Но могу реализовать себя и как лидер тоталитарной секты, манипулируя сознанием людей в своих интересах. Попробуйте утверждать, что это равноценные варианты. То есть самореализация сама нуждается в обосновании: на что направлено раскрытие моих способностей.

Жизнь, по Франклу, это постоянное стремление уменьшить разрыв между тем, кем ты являешься и тем, кем ты должен быть, согласно своим принципам. Но этот разрыв - неустраним. К идеалу можно лишь приближаться, но нельзя его достичь, иначе жизнь теряет смысл, и жить становится незачем, ведь все уже сделано. Именно этим, по мнению Франкла, объясняются случаи самоубийств, среди людей достигших богатства и успеха, которые расценивали это, как смысл жизни. Этот пример показывает, что возможны ошибки в достижении смысла жизни. Все потому, что универсальных рецептов достижения смысла жизни нет. Это глубоко личностная задача, решаемая только самим человеком. Франки, лишь указывает на общие моменты: это должно быть нечто намного превосходящее человека, недоступное, имеющее конкретное воплощение.

Здесь мы собственно подходим к третьему положению франкловской теории - как обрести этот смысл. Франкл считает, что есть три пути, связанные с различными типами ценностей. Первая - это ценности творчества. Мы можем обрести смысл, давая что-то жизни. Осмысленный труд во имя высших целей - один из путей. Однако многим людям он недоступен - многие виды труда дегуманизированы, связаны с рутиной, не позволяют видеть какой-то смысл, например, работа на конвейере: какой смысл можно найти в том, что бы десять тысяч раз в день закрутить гайку. Тогда возможен второй путь, вязанный с ценностями переживания. Когда человек слушает прекрасную музыку, или наслаждается божественной красотой природы, вряд ли он может сказать, что его жизнь при этом бессмысленна. Однако и эта группа ценностей может оказаться недоступной.

Франкл много лет работал в хосписах (учреждениях для неизлечимых больных). Люди, страдающие и ждущие смерти - какой смысл доступен им? Здесь возможна реализация смысла в рамках ценностей отношения. Ни один человек не избавлен оттого, что Франкл называет трагической триадой: боль, вина и смерть. Эти феномены связаны со страданием. Страдающий он боли неизлечимый раковый больной может, тем не менее, найти смысл в том, как ему воспринимать его положение. Подчиниться боли или подняться над ней.

Можно видеть смысл в том, что бы до самого конца мужественно переносить страдание, явив своей жизнью пример превосходства духа над смертью.

Примеры, описанные Франклом в его наблюдениях во время работы в хосписах показывают, что человек может сохранять смысловую ориентацию до последнего момента, борясь со страданием. Вина связана с тем фактом, что жизнь наша конечна и мы способны на непоправимые поступки. Мы ошибаемся и должны отвечать за свои ошибки. Как к ним относится - это тоже вопрос смысла. Наконец, тот факт, что все мы смертны и делает нашу жизнь уникальный и неповторимой, ведь в противном случае ничто не имело бы смысла, все можно бы было повторить. Каждое мгновение нам необходимо выбирать - какой выбор сделать. А то, что жизнь конечна, заставляет с особой ответственностью относиться к каждому выбору - вполне возможно, что исправить уже не удастся.

Таким образом, логотерапия рассматривает человека, как существо ответственное, ищущее смысл и неразрывно связанное со страданием. Тревога, сомнения, мучительный выбор, неприятие себя таким, каков ты есть, в контексте того, каким ты должен быть - это нормальные человеческие феномены. Девиантность по Франклу, как раз и проявляется в отсутствии тревоги, сомнений и борьбы - это расценивается, как искусственная рационализация. Жизнь уникальна и разнообразна и каждый должен творчески искать свой смысл. Успокоенность означает, что воля к смыслу подавлена, вытеснена. Главный вид девиантности, согласно логотерапии - это экзистенциальный вакуум: потеря смысла существования. Ощущение пустоты и бессмысленности может быть заполнено либо погоней за удовольствиями, либо трудоголизмом, но это - признаки патологии. С ними связаны такие расстройства, как депрессия, самоубийства, сексуальные неврозы. Психике нужно напряжение, связанное с разрывом между тем, что есть и тем, что должно быть. Самоуспокоенность - патологична. Во время войны, когда от народа требовалось чудовищное напряжение сил, процент психических расстройств и самоубийств снижался, по сравнению с самыми благополучными периодами.

Взгляд на человека, как на страдающее и ищущее смысл существо не является ни оптимистичным, ни гедонистическим. Это образ не «доброго от природы» существа, а, скорее, существа ищущего, каким ему быть. «Добрым» и «злым», «нормальным» или «девиантным» человек становится лишь в процессе реализации смысла или отказа от него. При этом у человека нет гарантий, его жизнь, его поведение всегда связаны с риском, с негарантированностью, с ответственностью. Как говорит Франкл, «то, что сделано, навсегда сохранено для вечности - как хорошее, так и плохое»[56].

Конечно, существуют и другие точки зрения по поводу феномена человека. Мы специально сосредоточились на гуманистическом направлении, учитывая растущее беспокойство ученых по поводу «кризиса человека». На наш взгляд, сам этот кризис порожден идеологией гуманизма, сумеет ли гуманизм его преодолеть - вот в чем вопрос. В любом случае девиантолог, изучая отклонения, не свободен от личностного отношения к понятиям «хорошо»/ «плохо». Содержание этих понятий - дело глубоко личное, мы стремились, лишь дать пищу для размышлений.

Выводы:

Объяснение девиантности, требует наличия концепции нормы; наиболее философские концепции созданы представителями гуманистического направления в психологии.

Эго-психология сосредоточилась на изучении сознания (Эго); согласно этой школе, поведение человека есть результат стремления к адаптации и утверждению своей самости.

Теория самореализации А. Маслоу, подчеркивает, что человеком движет стремление к удовлетворению потребностей, высшей из которых является потребность в самореализации: максимальном раскрытии своего потенциала.

Все гуманистически ориентированные психологи подчеркивают, что нормальный человек - это адаптированный индивид, находящийся в согласии с собой и окружающими, не подверженный тревоге и депрессии, оптимистично смотрящий на жизнь. Сомнения, тревога, внутренний конфликт рассматриваются, как признаки патологии.

Логотерапия В. Франкла описывает человека, как существо, обладающее свободной волей, ищущее смысл своей жизни; Смыл - явление личностное и требующее усилий для своего открытия и реализации, поэтому тревога, конфликт и страдание, рассматриваются, как нормальные феномены человеческого существования.

Главная форма девиантности, по Франклу – экзистенциальный вакуум, проявляющийся, как в форме погони за ощущениями, депрессии, так и в форме сомоуспокоенности, согласия с самим собой; смысл всегда динамичен и связан с разрывом между тем, кто есть человек и тем, кем он должен быть.

Вопросы для самопроверки

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

К числу наиболее актуальных проблем социальной работы в настоящее время относится проблема социальных отклонений - их причины, механизмы, профилактика и контроль. В данном учебном курсе социальная патология понимается как человеческие действия, поступки, поведение, которые общество расценивает как вредные, подрывающие правопорядок и общественную мораль. Курс «Социальные патологии» нацелен на изучении проблем девиантного поведения.

Необходимость введения курса обусловлена как социальным заказом и психологической практикой, так и интересом научной общественности к проблемам девиантологии – молодой развивающейся науки. Курс «Социальные патологии» тесно связан и опирается на такие ранее изученные дисциплины как «Технология социальной работы», «Теория социальной работы», «Социальная психология», «Социология». Содержание курса «Социальная патология» направлено на то, чтобы полученные знания и умения могли быть успешно интегрированы при изучении других дисциплин психологического и социально-психологического блока, на выработку у студентов способности применять эти знания и умения на практике.

Курс «Социальные патологии» ставил своей целью ознакомить студентов с основными концепциями и ведущими теориями зарубежной и отечественной девиантологии.

В структуре изучаемого курса выделяются следующие основные темы: концепции и подходы исследования девиантности, проблема преступного и криминального поведения, социальные аспекты проституции, суицидальное поведение как вид девиантности, аддиктивное поведение, сексуальное отклоняющееся поведение, социальное аутсайдерство, вандализм, отклонения при различных акцентуациях характера.

Отличительными чертами данного курса являются рассмотрение социальных отклонений через призму социальной обусловленности, выделение социальных и социально-психологических факторов, причин и механизмов отдельных видов отклоняющегося поведения.

Каждому обществу свойственны такие формы социальных отклонений и в тех масштабах, какие вытекают из конкретно-исторических условий его существования – социальных, экономических, политических, нравственных и пр. Объем социальных отклонений позволяет судить о нравственном климате данного общества, уровне законности и правопорядка, степени сплоченности социальных групп.

Оценка любого поведения подразумевает его сравнение с какой-то нормой. Нестандартное, отклоняющееся от нормы поведение часто называют девиантным.

Для раскрытия природы и причины социальных отклонений необходимо исходить из того, что они, как и социальные нормы, есть выражение отношений людей, складывающийся в обществе. Социальная норма и социальное отклонение – два полюса на одной и той же оси социально значимого поведения индивидов, социальных групп и других социальных общностей.

Многие поступки не подпадают под нормы и в месте с тем не являются отклонениями от них просто потому, что они лежат в сфере отношений, не регулируемых конкретными нормами (процесс художественного или научного творчества).

Социальные отклонения столь же разнообразны, сколь сами социальные нормы. Более того, разнообразие отклонений превышает разнообразие норм, ибо норма типична, а отклонения могут быть весьма индивидуализироанны.

Отклонения от социальных норм, несмотря на большое разнообразие, имеют некоторые общие причины, поддерживающие их существование, а подчас ведущие к их росту и распространенности. По своей сути они сводятся к объективным и субъективным противоречиям общественного развития, которые нарушают взаимодействие личности с социальной средой и ведут к формам поведения индивидов не согласующимся с существующей нормативной системой. При том одно и то же противоречие «может лежать в основе как социально не желаемых форм поведения (преступность, алкоголизм, самоубийство и т. д.), так и социально одобряемых (познавательная активность, творчество, бытовая активность и т. д.).

Разрушительные масштабы девиантности приводят общество к состоянию социальной аномии, общество теряет свою историческую память, девальвирует свою систему ценностей. Иначе говоря, ему грозит перерождение, ведущее к деградации, социальному регрессу. Нечто подобное может произойти сегодня и в России, если не будут приняты эффективные меры по остановке падения производства и снижения жизненного уровня большинства населения страны.

Иначе ситуация с девиантным поведением еще более усложнится.
Сегодня эта проблема приобрела особую остроту в нашей стране, где все сферы общественной жизни претерпевают серьезные изменения, происходит девальвация прежних норм поведения. Рассогласованность между ожидаемым и реальным повышает напряженность в обществе и готовность человека изменить модель своего поведения, выйти за пределы сложившейся нормы. В условиях острой социально-экономической ситуации существенные изменения претерпевают и сами нормы. Зачастую отключаются культурные ограничители, ослабевает вся система социального контроля.
Есть объективные основания считать, что в ближайшие годы масштабы девиантного поведения будут возрастать, а значит и расширять причинную базу пр