Волны» демократизации

В политологии популярна теория «волн» демократизации*,согласно которой современные институты демократического правления — полиархии — утверждались тремя этапами, причем на каждом из них этот процесс затрагивал разные группы стран, а за расширением ареала демократии (подъемом демократизации) следовало его некоторое сокращение (откат демократизации). Сэмюэл Хантингтон в книге «Третья волна. Демокра­тизация в конце XX века» (1991) дает следующую датировку: первый подъем такой «волны» — 1828-1926 гг., первый спад — 1922-1942 гг., второй подъем — 1943-1962 гг., второй спад — 1958-1975 гг., начало тре­тьего подъема— 1974 г. - ?). Эта книга, правда, не учитывала опыт послед­него десятилетия XX в.

Первая «волна» демократизации стала нарастать со второй половины XIX в. и достигла пика незадолго после завершения Первой мировой вой­ны. Вторая «волна» была стимулирована победой союзников во Второй мировой войне и процессами деколонизации, длившимися до 1960-х гг. Наконец, третья «волна» демократизации началась в середине 1970-х гг. с падения авторитарных режимов в Португалии, Испании и Греции. Да­лее она распространилась на часть Латинской Америки (Бразилия, Ар­гентина, Эквадор, Гватемала, Панама, Чили и некоторые другие государ­ства), Восточную Азию, бывший СССР, страны Центральной и Восточ­ной Европы. Так что к концу второго тысячелетия ареал распространения демократии охватывает почти все промышленно развитое Северное по­лушарие вместе с целым рядом стран, включая такие крупнейшие, как Индия.

Полная полиархия — система XX в. Хотя некоторые из институтов полиархии появились в ряде англофонных и европейских стран в XIX в., нигде демос не стал инклюзивным (т.е. практически совпал по численности со взрослым населением) до нашего века. Полиар­хия знает три периода роста: 1776-1930, 1950-1959 и 1980-е годы. Первый начался с Американской и Французской революций и за­вершился несколько лет спустя после Первой мировой войны. Тог­да свойственные полиархии институты появились в Северной Аме­рике и Европе, однако в большинстве стран, достигших порога полиархии к 1920 г., по современным меркам эти институты часто оставались недостаточно развитыми вплоть до последней трети XIX в. Во многих из этих стран только в конце века или даже позднее контроль над правительственными решениями, определя­ющими политический курс, был конституционно закреплен за из­бранными представителями.   Р. Даль, «Демократия и ее критики»

Условия демократии

При анализе феномена демократизации политологи объясняют, поче­му одни страны являются полиархиями, а другие — нет, в одних начинают­ся процессы демократизации, а в иных — нет, в одних — демократия ста­бильна, а в других — распадается и сменяется авторитаризмом. Рассматри­вая переход к демократии как следствие, многие авторы пытались определить причины, условия, предпосылки, способствующие такому пе­реходу и дальнейшему стабильному существованию демократии.

Первое предварительное условие — сформировавшиеся нацио­нальная идентичностьи государственное единство,т.е. наличие нации как двуединства суверенного территориального государства и гражданско­го общества. Писавший об этом Данкварт Растоу (1925-1996) определил национальное единство так: «У значительного большинства граждан по­тенциальной демократии не должно быть сомнений относительно того, к какому обществу они принадлежат». Значит, граждане осознают совмест­ную государственную идентичность, а в обществе нет ни раскола, ни стрем­ления к объединению с другими сообществами.

Существуют также дополнительные, желательные, но вовсе не обяза­тельные для демократизации условия, в их числе — уровень экономическо­го развития.К экономическим предпосылкам демократии обычно относят: 1) продвинутую индустриализацию; 2) распространенную урбанизацию; 3) высокую грамотность; 4) определенное благосостояние; 5) достаточное развитие средств массовой информации.

Чем зажиточнее государство, тем больше у него шансов сохранить демократию, пишет американский политолог Сеймур Мартин Липсет (род. 1922), аргументируя свою позицию таким образом: капиталистичес­кое экономическое развитие приводит к социальной дифференциации, что является основой для создания гражданского общества, а следовательно, для плюралистической конкуренции.

Обратите внимание По статистике, в мире нет стран, относящихся к категории демокра­тических, доход на душу населения в которых был бы ниже 2 тыс. долларов в год.

Однако экономическое развитие само по себе — именно предпосылка, а не гарантия демократии. Известны недемократические режимы с высо­ким уровнем экономики и солидными доходами жителей. По-видимому, клю­чевым для процесса демократизации являются не экономическое развитие и сопутствующее ему благосостояние как таковые, а формирование массо­вого среднего класса в качестве базы социальной поддержки демократии.

Наконец, к предпосылкам демократизации причисляют порой наличие определенных культурных условий,прежде всего относительной распрос­траненности ценностей и установок, преодолевающих коллективистский и патриархальный типы политического мышления, и ориентированных на ин­дивидуализм, рационализм и демифологизированное мировосприятие. В свое время Фридрих фон Хайек (1899-1992) отмечал: если в обществе возобла­дают коллективистские настроения, демократии неизбежно приходит конец или же она никогда не возникнет. Эти особенности, а также секуляризация (освобождение от религиозного влияния) политической культуры могут рас­сматриваться как спутники и признаки модернизации в целом, суверениза­ции территориально оформленных политических систем и образования со­временных национальных культур и языков.

При рассмотрении различных условий демократии нужно понимать, что все они способствуют возникновению демократического режима. В случае их отсутствия демократический идеал не был бы никогда достиг­нут, но ни одно из таких условий само по себе не является ни необходи­мым, ни достаточным для перехода к демократии. Очевидно, что каждое из них надо изучать применительно к конкретной ситуации в какой-нибудь стране, значит, и набор предпосылок может изменяться в зависимости от различных факторов. В политологии нет абсолютного согласия в отноше­нии причинно-следственных связей, существующих между данными пред­посылками и демократическим режимом. Признано справедливым мнение, что демократия, будучи однажды установленной, сама создает обстоятель­ства для самосохранения. Таким образом, можно говорить о взаимовлия­нии различных условий демократии и самой демократии.

Однако даже наличие каких-либо предпосылок не всегда приводит к началу процессов либерализации и демократизации, и, наоборот, полное отсутствие таких предпосылок способно не помешать этим процессам.

4.3. Демократический транзит*

В процессе перехода — или транзита— к демократии обычно разли­чают три стадии: либерализацию, демократизацию и консолидацию.

Либерализация— это процесс закрепления некоторых гражданских свобод без преобразования аппарата власти. Несмотря на определенную свободу (собраний и т.п.), сама система пока еще не меняется и сохраняет недемократические характеристики. Авторитарный режим ослабляет свой контроль, уменьшает репрессии, позволяет самоорганизацию оппозиции, становится более терпимым к любого рода инакомыслию. Иногда инициа­тиву проявляет сам режим (либерализация сверху), а порой либерализация происходит вследствие давления масс снизу. Она приводит к тому, что воз­никают несовпадающие мнения относительно дальнейшего развития госу­дарства и общества, различные интересы сталкиваются.

Именно конфликт способствует тому, что во избежание гражданской войны британские тори и виги, шведские «колпаки» и «шляпы», латино­американские реформаторы и консерваторы, словом, группировки раско­лотой верхушки заключают формальное соглашение — пакт*— об осно­вополагающих правилах политического поведения. С этого начинается стадия демократизации,на которой главное — институционализация, т.е. внедрение новых политических институтов. Вступающие в явное или тайное соглашение стороны демонстрируют способность отказаться от некоторых своих принципов. Однако главный смысл пакта заключается в «согласии быть несогласными», которое и есть его демократический по­тенциал. Если пакт предопределяет принятие всеми участниками демок­ратических правил, можно говорить о второй стадии перехода — о де­мократизации.

Следующее важное обстоятельство — легитимизация*пакта: при­соединение к нему новых групп, а также молчаливая, косвенная или во всяком случае односторонняя поддержка более широких кругов общества, заинтересованных как в продвижении реформ, так и в сохранении поряд­ка. На этой основе часто возникает еще одно явление — центризм. Цент­ристы (их базой чаще всего бывает средний класс) отнюдь не стремятся вклиниться между реформаторами и консерваторами, заявляя, что только они и способны проложить правильный политический курс. Наоборот, настоящие центристы как бы беспринципно готовы признать правоту и тех, и других. Смысл их деятельности заключен в сближении умеренных представителей реформаторов и консерваторов, в поддержании, укрепле­нии пакта.

Часто образование центризма сопровождается выделением групп, при­держивающихся жестких сверхпринципиальных позиций. Затем происхо­дит их прогрессирующая маргинализация (вытеснение на обочину полити­ческой жизни). В результате нередко образуются экстремистские группи­ровки, своей непримиримостью способствующие сплочению умеренных, а также дальнейшим развитием согласия с пактом (его легитимизации) со стороны массовых слоев общества, которые не ожидают ничего хорошего от обострения политической борьбы.

Легитимизация пакта и его последующее развитие дают возможность для проведения основополагающих выборов*.Их ключевой аспект — при­общение (или сохранение приобщенности) к власти всех главных участни­ков пакта вне зависимости от результатов выборов, которые определяют только меру и степень относительного доминирования победителей.

Помимо этого важна соревновательностьи представительностьвыборов. Для их оценки финский политолог Тату Ванханен предложил формулу индикатора демократии (ID), которая представляет собой произ­ведение показателей участия (англ. participation) и соревновательности (англ. competition), разделенное на 100. Данные об участии — это процент проголосовавших граждан (он не может быть меньше 10). Показатель со­ревновательности — совокупная доля в процентах голосов, отданных за непобедившие партии и их коалиции (он не может быть меньше 30). Огра­ничение на минимальный показатель ID составляет 5. Подобные критерии не способны, конечно, в полной мере отразить степень соревновательнос­ти, демократичности и, главное, легитимизирующего потенциала выборов, однако позволяют в целом довольно наглядно охарактеризовать их основ­ные формальные параметры.

Принципиально важно закрепить продвижение демократизации, свя­занное с основополагающими выборами. Сделать это можно только пу­тем повторения выборов по тем же правилам и в конституционно уста­новленные сроки по меньшей мере несколько раз. После этого можно говорить о вступлении демократизации в ее завершающую фазу и о кон­солидации*уже собственно современной демократии. До достижения этой стадии ни один режим, как бы ему ни хотелось провозгласить себя демократическим, в полном смысле таким быть не может, а является переходным (транзитным).

После достижения этапа вышеуказанной консолидации формальное обозначение политической системы как демократической отнюдь не оста­навливает развитие по этому направлению. Современная демократия по самой своей природе — соревновательной, плюралистической, исполнен­ной альтернатив и начинаний — всегда «незавершенный проект».

Демократам, живущим там, где правят авторитарные режимы, свой­ственна пылкая надежда, что их страна в один прекрасный день пе­решагнет порог полиархии. Демократам, которые живут в странах, управляемых по системе полиархии, присуща убежденность, что полиархия недостаточно демократична и что ее следует еще больше демократизировать.   Р. Даль, «Демократия и ее критики»

Вопросы для семинарского занятия

1. Должны ли все граждане участвовать в политическом процессе и как обеспечить их максимально возможное участие?

2. Представьте себе, что в России установлена прямая Интернет-демо­кратия. Увеличится ли интерес граждан к политике?

3. Можно ли сравнивать демократию с рынком и если да, то почему?

4. Согласны ли вы с тем, что все граждане информированы, рациональ­ны и голосуют в соответствии с формулой Э. Даунса?

5. Насколько «здоровым» для демократии является «элемент авторита­ризма», особенно в переходный период?

6. Как определить границы политических свобод?

7. Подходят ли «новым» и «старым» демократиям одни и те же критерии?

8. Как вы думаете, изменились бы результаты выборов в России, если бы голосование было обязательным?

9. Какие возможности для политического участия предоставляют демок­ратические режимы? Как вы участвуете в политическом процессе?

10. Чем может быть полезна модель консоциативной демократии для России?

11. Каковы стадиальные характеристики российского демократического транзита?

Тексты

Даль Р. Полиархия, плюрализм и пространство. — Антология мировой по­литической мысли. — Т. 2. — М., 1997. Даль Р. Демократия и ее критики. — М., 2003.

Лейпхарт А. Демократия в многосоставных обществах. Сравнительное исследование. — М., 1997.

Политическая наука: новые направления. — М., 1999. — Гл. 13, 14, 20.

Хантингтон С. Будущее демократических перемен: от экспансии к консо­лидации. — МЭиМО. — 1995. — № 6.

Растоу Д.А. Переходы к демократии: попытка динамической модели. — Полис, 1996. —№ 5.

Сартори Дж. Вертикальная демократия. — Полис. — 1993. — № 2.

Токвиль, А. де. О демократии в Америке. — М., 1992.

Федералист. Политические эссе А. Гамильтона, Дж. Мэдисона и Дж. Джея. — М., 2000.

Хантингтон С. Третья волна: Демократия на исходе века. — М., 2003.

Шапиро И. Переосмысливая теорию демократии в свете современной по­литики. — Полис. — 2001. — № 3, 4, 5.

Шмиттер Ф. Размышления о гражданском обществе и консолидации де­мократии. — Полис. — 1996. — № 5. Шумпетер И. Капитализм, социализм и демократия. — М., 1995. Dahl R.A. Democracy and its Critics. — New Haven, 1989. Held D. Models of Democracy. 2nd ed. — Stanford (Ca.), 1996.

Дополнительная литература

Авторитаризм и демократия в развивающихся странах. — М., 1996. Арон Р. Демократия и тоталитаризм. — М., 1993. Гуггенбергер Б. Теория демократии. — Полис. — 1991. — № 4. Возможен ли пакт общественно-политических сил в России? (Круглый

стол). — Полис. — 1996. — № 5. Даймонд Л. Прошла ли «третья волна» демократизации? — Полис. —

1999. —№ 1.

Демократические переходы: варианты путей и неопределенность результа­тов. (Круглый стол). — Полис. — 1998. — № 3. Джилас М. Лицо тоталитаризма. — М., 1992.

Ильин М.В., Мельвиль А.Ю., Федоров Ю.Е. Демократия и демократи­зация. — Полис. — 1996. — № 5.

Клямкин И.М. Посткоммунистическая демократия и ее исторические осо­бенности в России. — Полис. — 1993. — № 2.

Лейпхарт А. Co-общественное конструирование. — Полис. — 1992. — № 4.

Лейпхарт А. Конституционные альтернативы для новых демократий. — Полис, 1995. —№2.

Лэйн Я.-Э. Демократия и конституционализм. — Полис. — 1998. — №6.

Мельвиль А.Ю. Демократические транзиты. Теоретико-методологичес­кие и прикладные аспекты. — М., 1999.

Мерло П. Избирательные кампании и проблемы их подготовки: «равное игровое поле» и демократические выборы. — Полис. — 1995. — № 4.

Пшеворский А. Демократия и рынок. Политические и экономические ре­формы в Восточной Европе и Латинской Америке. — М., 1999.

Салмин А. Современная демократия: очерки становления. — М., 1997.

Шапиро И. Демократия и гражданское общество. — Полис. — 1992. — № 4.

Arblaster A. Democracy. — Buckingham, 1994.

Bunce V. Regional Differences in Democratization: The East Versus the South. — Post-Soviet Affairs, 1998, July-September.

Diamond L., Plattner M., eds. Global Resurgence of Democracy. — Balti­more - L., 1993.

Lipset S.M. Political Man: the Social Bases of Politics. — Baltimore, 1981. Pateman C. Participation and Democratic Theory. — Cambridge, 1970.

Linz J.J., Stepan A. Problems of Democratic Transition and Consolidation: Southern Europe, South America, and Post-Communist Europe. — Baltimore - L., 1996.

Sartory G. The Theory of Democracy Revisited. — Chatham, NJ, 1987.

Transitions to Democracy (L. Anderson, ed.). — N.Y., 1999.

Глава 6