Философия – это взгляд на мир с позиции целого

Философия исследует вещи и события мира (и знания о них) с позиции целого. Эта направленность на целое отличает философию от конкретных наук (как естественных, так и гуманитарных). Мы видим попытки ставить максимально общие вопросы еще у древних философов. Впрочем, и в в Средневековье, и в эпоху Модерна, философия не теряла этой «перспективы целостного знания». В современном мире царит культ узкой специализации, культуры «экспертов». Бесспорно, специализация является важным аспектом развития знаний. Но утрата целостного взгляда на мир несет в себе серьезные угрозы. Человек может потерять что-то весьма важное, что-то такое, что придает ему достоинства и самоуважения.

Вклад естественных наук в наше понимание мира и человека сегодня трудно переоценить. Так не свидетельствует ли сногсшибательное развитие естественных наук за последние сто лет о том, что только эти науки дают нам ключи к пониманию реальности? Не является в таком случае философия «лишней» наукой? Да, она сыграла ведущую роль в развитии науки, но теперь должна отойти в тень, превратиться в музейный экспонат, в нечто наподобие астрологии или алхимии.

Думать так было бы не только ошибочно, но и опасно. Рациональность не тождественна рациональности математически-эмпирического метода естественных наук. Дело в том, что для естественных наук единственным возможным подходом к миру является так называемая «объективистическая» установка. Объективное – это то, что поддается наблюдению и измерению. Подходы естественных наук приписывают нам отождествлять термины «объективное» и «физическое». Иными словами, наука исследует лишь материальные объекты. Все, что не подпадает под критерии естественнонаучной методологии, провозглашается ненаучным и несуществующим. Такой подход имеет большие преимущества (о чем свидетельствуют достижения современной науки). Действительно, методология естественных наук демонстрирует свою несомненную эффективность, но эта методология имеет собственные пределы. То есть язык измерений и вычислений способен описать лишь часть реальности, но не всю реальность. Например, такие феномены, как сознание, свобода воли, ответственность так и не удалось (несмотря на многочисленные попытки) объяснить в рамках естественно-научного подхода. Я имею бесспорный опыт того, что я есть личностью, что я обладаю сознанием, что у меня есть свобода воли, что у меня есть определенные цели и т. д. Но естественные науки не в состоянии объяснить эти феномены должным образом. Можно ли измерить и просчитать ценности, добродетели, искусство, наш духовный опыт? Очевидно, что нет. Но это ведь важные вещи, не так ли?

Когда мы приближаемся к границам естественнонаучного исследования, то в нашем распоряжении имеются две стратегии: (1) или искусственным образом прекратить вопрошать, или же (2) продолжить задавать вопросы и искать на них ответы. Мы можем ограничить наше понимание мира и человека, сведя их всего лишь к физическим феноменам. Но можем мы и придерживаться иной позиции: допустить, что реальность не ограничивается исключительно физическими свойствами. В мире, в котором мы живем, есть множество нефизических, нематериальных явлений, которые нельзя свести к одним лишь физическим характеристикам (а если это сделать, то мы просто будем вынуждены отрицать специфическую природу таких явлений). Мир представляет собой сложное целое. И если естественнонаучный подход сознательно исключает определенные свойства этого мира, то это не означает, что такие свойства (нематериальные, нефизические) не существуют в действительности. Философия практикует такую рациональность, которая позволяет нам развивать целостный взгляд на мир.

Теперь приведу два примера, которые проиллюстрируют свойства целостного взгляда в конкретных практических ситуациях.

Можно быть специалистом в определенной отрасли или добросовестным исполнителем определенной работы. Например, машинист поезда, который везет узников в лагерь в Освенциме и охранники, которые надзирают за пленными, хорошо и добросовестно выполняют свою работу. Также и инженеры, которые спроектировали и построили газовые камеры, являются прекрасными специалистами своего дела. Медики, которые проводят над живыми людьми свои опыты, – тоже отличные «эксперты». Впрочем, если бы кто-то из них спросил себя – с какой целью он выполнял свою работу? – ему пришлось бы отвечать на непростые вопросы. По крайней мере, большинство из них предстало бы перед тяжелым рациональным и моральным выбором. Разумно ли уничтожать людей только за то, что они евреи или цыгане? Не выходит ли за пределы всякого здравого смысла эта гигантская машина издевательств и убийств? Разве с ее помощью можно построить что-то хорошее? Разве это не противоречит даже элементарной человечности?

Однако большинство так называемых «экспертов» и «добросовестных» исполнителей «своего дела» избрало в 30-40-х годах прошлого века более простой путь. Потом они оправдывались тем, что «просто хорошо выполняли свою работу» или «просто выполняли приказ». Свои действия и намерения они предпочитали рассматривать в более узкой, «экспертной» перспективе, избегая целостного взгляда на события. Точно так же отвечали и советские функционеры, когда развалился Советский Союз. «Такие уж были времена» – вот что можно было от них услышать.

Второй пример иллюстрирует современные нам события. Люди, которые вырубают леса в Карпатах и под Киевом или добывают янтарь в Ровненской области, зарабатывают деньги для себя и своих близких. Чиновники и представители силовых ведомств, которые покрывают эти деяния, имеют большие доходы, что позволяет им строить роскошные усадьбы и покупать дорогие авто. С точки зрения этих людей они поступают вполне рационально. Но взгляд с точки зрения целого показывает реальность с другой стороны. Сиюминутные доходы для небольшой группы людей несоизмеримы с угрозами экологической катастрофы и будущими потерями для всего общества. Тех, кто еще не родился, уже сейчас обрекают на тяжкие экологические и экономические условия жизни. Точно так же как поколения, которые возводили электростанции по Днепру и затапливали плодородные земли, которые строили металлургические комбинаты и прочие объекты тяжелой промышлености, уже воспользовались возможными выгодами от этих объектов, но сделали заложниками те поколения, которые проживают ныне на территории нашей страны. Справедливо ли это? Можно ли назвать такое поведение разумным?

Сегодня, когда воздействие каждого человека на окружающий мир увеличилось по сравнению с началом прошлого века в тысячи раз, целостный взгляд на реальность предстает уже как жизненно важная задача. Каждую секунду с поверхности нашей планеты исчезает участок леса, равный плошади футбольного поля. Если будут сохраняться темпы и масштабы человеческого «хозяйствования» в океанах, то это грозит вымиранию всей океанической фауны в ближайшие 50 лет. В нынешних условиях ведения дел уже через 34 года Арктика на лето будет лишаться своего ледового покрытия (по данным исследования, опубликованного в журнале Geophysical Research Letters 33 за 2006 год). Здесь, как и в первом примере, мы сталкиваемся с разными уровнями рациональности.

Разнообразные виды экономической деятельности, высокие стандарты потребления и мощная индустрия развлечений – в основе всего этого лежат те или иные проекты и изобретения, разработанные людьми на рациональных началах. Тем не менее эти виды рациональной деятельности в планетарных масштабах указывают на иррациональность человеческого поведения, которое ведет человечество к экологической катастрофе. Перед нынешними поколениями возникают серьезные теоретические и практические вызовы: в корне изменить тот способ существования, который сформировался во время промышленной революции, изменить способы мышления и способы деятельности таким образом, чтобы не уничтожить планету и самих себя. Речь идет о необходимости коренных изменений во взаимоотношениях людей с природой. А это предполагает выработку целостного взгляда на человеческое бытие и способы человеческой деятельности.

Людям иногда очень удобно отгораживаться от «целостного взгляда», чтобы оправдывать свои временные и узкие интересы и удовлетворять сиюминутные потребности. Однако такое поведение является безответственным и неразумным (нерациональным). Здесь отказ от целостного взгляда грозит потерей человеческого достоинства.

6. Философия – это умение задавать предельные вопросы

Философия поднимает предельные вопросы. Попытка понимать вещи с точки зрения целого определяет другую особенность философии: задавать предельные вопросы. Там, где отдельные науки останавливаются в своемвопрошании, философия продолжает свои поиски. Выдающийся немецкий физик и философ Карл Фридрих фон Вайцзеккер даже так и определял философию: она есть неустанным вопрошанием (Philosophie kann definiert werden als Weiterfragen).

Например, науки исследуют различные сферы реальности. А философия спрашивает: а что такое реальность? Почему вообще существует что-то, а не ничто? Имеются ли в нашем распоряжении четкие критерии для различения реальности и иллюзии? Науки познают мир рациональным способом. Однако почему рациональные стратегии настолько успешны в исследовании реальности? Можно ли рационально обосновать выбор в пользу рациональности? Цель науки заключается в том, чтобы объяснить функционирование Вселенной с помощью физических законов. Но откуда берутся законы? Австрийский физик-теоретик Эрвин Шредингер, лауреат Нобелевской премии по физике 1933 года, считал, что способность людей открывать законы природы является «чудом, которое может быть за пределами человеческого понимания».

Что такое вообще закон? Почему действуют именно эти законы, а не какие-нибудь другие? Даже если нам даны определенные законы природы, то почему эти законы именно такие, а не иные? Мы познаем физический мир с помощью математики. Но почему абстрактные и сугубо идеальные математические структуры настолько успешны в познании материального мира? Американского физика и математика Юджина (Евгения) Вигнера, лауреата Нобелевской премии по физике 1963 года, этот вопрос волновал и удивлял: «большая польза математики в естественных науках является чем-то таким, что находится на грани таинственности, и этому нет рационального объяснения». Одна из его статей, написанная в 1960 году, так и называется – «Непостижимая эффективность математики в естественных науках» (статья написана на основе доклада, прочитанного в Нью-Йоркском университете в 1959 году). В конце этой статьи Вигнер демонстрирует философский дар – умение удивляться. Прислушаемся к его словам: «Математический язык на удивление хорошо приспособлен для формулирования физических законов. Это удивительный дар, который мы не понимаем и не заслуживаем. Нам остается лишь благодарить за этот дар судьбу и надеяться, что в своих будущих исследованиях мы и в дальнейшем сможем им пользоваться. Мы считаем, что сфера его применения будет все увеличиваться, принося нам не только радость, но и новые умопомрачительные проблемы». Наконец, приведу известное высказывание Альберта Эйнштейна: познаваемость мира является «чудом или вечной тайной».

Несмотря на то, что Шредингер, Эйнштейн и Вигнер говорят о чуде, их задачей является не превращение проблем науки в неразгадываемые тайны, а, наоборот, стимулирование нашего ума к раскрытию новых горизонтов и новых возможностей мышления. В этом и заключается задача философии.

Что такое число? Какова природа числа? Числа – это математические объекты, являющиеся результатом людских договоренностей («конвенций») или они представляют из себя отдельный мир идеальных образований? Эти вопросы касаются любой символической системы, как искусственной, так и естественной (и прежде всего – человеческой речи, нашего языка). Далее: если мир полностью подчиняется законам природы, то как возможна свобода воли? Как возможны моральная ответственность и моральный выбор в мире, в котором все определяется физическими законами? Не является ли свобода воли просто иллюзией? Если да, то не являются ли иллюзией любовь, дружба, чувство прекрасного и возвышенного?

Для успешного функционирования общества очень важны вопросы о том, что такое справедливость, как воплотить идеи справедливости в конкретном обществе, в правовой системе, в отношениях между отдельными индивидами. Вопрос о справедливости связан с вопросом о природе добра и зла. Являются ли добро и зло чем-то относительным, привязанным к конкретным историческим, культурным и национальным контекстам, существует ли универсальная идея добра? Или же добро и справедливость представляют из себя всего лишь человеческие творения, результаты случайных договоренностей? Или все-таки идеи добра и справедливости являются чем-то независимым от людских конвенций и желаний?

Стратегия ответов на эти и подобные им вопросы требует достаточно высокого уровня абстрагирования и высокой культуры мышления. Впрочем, несмотря на свою абстрактную природу, эти вопросы имеют непосредственное влияние на нашу практическую жизнь, определяют наше практическое существование на всех его уровнях – от индивидуального до общественного.

Это только некоторые предельные вопросы, которые ставит философия. В следующих главах мы еще вернемся к ним и попытаемся на них ответить.