Православие. Патриархат

Особый византийский таксиспредопределяло православие. Имея общехристианские истоки, православие весьма существенно отличалось от католицизма уже в IV – V вв. Православная церковь не обладала политической и экономической самостоятельностью, не имела земельной собственности, сопоставимой с императорской. Патриархи православной церкви не оспаривали прав на верховную власть в империи, не претендовали на суд над императорами. Православные иерархи придерживались принципа симфонии, то есть согласия между патриархатоми империей. Православная церковь характеризовалась большей степенью свободы и демократичности в отличие от католической. В православии допустима автокефалия– самостоятельность национальных церквей. Наряду с патриархом Константинопольским были патриархи Иерусалимский, Александрийский и Антиохийский. Впоследствии образовались автокефальные церкви на Кавказе, Балканах, Руси. В православии допускался перевод священных книг на национальные языки, разрешалось богослужение на местных языках. Духовенство не отделялось от мирян непроходимой гранью. Священники и миряне получали одинаковое причастие хлебом и вином. Низовое духовенство могло избираться и сохранять узы брака; безбрачие стало практиковаться только с X в. для священников, начиная с епископского ранга.

Православная церковь имела совершенно иные организационные основы. В православии всегда признавалось безусловное верховенство соборов. Именно соборы принимали догматы православного учения, канонические нормы; соборы избирали и низлагали патриархов, вершили суд над иерархами. Патриарх считался исполнителем соборной воли. Православная церковь никогда не присваивала себе привилегии распределять божественную благодать посредством продажи индульгенций, как это было принято на Западе, не присваивала себе права оценивать верующих, достойны они Рая или Ада.

Православная церковь опиралась на иные догматы. В православной доктрине иначе трактовался принцип омоусиа, равносущности трех ипостасей Бога. Бог-Отец считался породившим Бога-Сына, старшим и высшим по отношению к нему. Идея первенства Бога-Отца упрочилась в IX в. в ходе споров об исхождении Святого Духа. Было признано, что Святой Дух исходит только от Бога-Отца. Этот догматический монизм не в последнюю очередь повлиял на политический монархизм. Подобно тому как в небесном мире всем правит один Бог-Отец, так и в земном мире должно править одно лицо – император. Поэтому в иконографии Бог-Отец изображался с атрибутами монарха. Православие не признавало чистилища, военно-монашеских орденов. Оно было более терпимо к другим монотеистическим религиям, не подвергая их представителей гонениям и уничтожению.

В VIII в. в Византиипо инициативе императоров Исаврийской династии началось иконоборчество, или, по-византийски, иконокласм. Иконы были объявлены пережитками идолопоклонства; было сочтено, что Бог неизобразим, иконный образ – мнимый, вводящий в заблуждение. Иконы подлежали уничтожению, священники, защищавшие их, подвергались репрессиям. В течение 100 лет продолжались эти гонения. За это время в православном богословии было разработано учение об архетипе. Иконный образ, выполненный в соответствии с каноном, стал рассматриваться как символ, имевший мистическую связь с божественным первообразом, архетипом. Особый вклад в это учение внес Иоанн Дамаскин. Оно сыграло решающую роль в восстановлении почитания икон, или иконолатрии по-византийски.

Право

Другой важнейшей опорой «византийского таксиса» выступало право. Первым официальным сводом византийских законов стал кодекс Феодосия II (438 г.). Он вобрал в себя более ранние нормы, начиная с Константина Великого. Наиболее универсальной кодификации византийское и римское право было подвергнуто при Юстиниане в 528 – 533 гг.

Византийское право впервые провозгласило равенство всех людей перед законом независимо от этнической, религиозной и половой принадлежности. Это равенство, согласно трактовке византийских юристов, предопределялось естественным правом. Рабство считалось установленным по праву народов (jus gentium). Подчинение чьему-либо господству рассматривалось противоречившим природе, естественному праву. Раб в византийском обществе получал правовую защиту государства; за его убийство и физическое увечье господин нес уголовную ответственность; раб получал частичную правоспособность и более широкие возможности освобождения.

Государственная собственность не получила полного преобладания, как на Востоке. В Византии сохранялась достаточно широкая сфера частнособственнических отношений. Практиковались различные виды контрактов, аренды, залогов, сервитутов и прочих правовых действий с собственностью.

Византийское судопроизводство отличалось открытостью и состязательностью. Существовали юридические консультации, нотариальные конторы и коллегии адвокатов.

С VIII в. законодательство и судопроизводство стали переводиться с латинского языка на греческий. Первым сводом законов на греческом языке стала «Эклога» 726 г. Она представляла собой сокращенную выборку из Corpus juris civilis с некоторыми добавлениями «в духе большего человеколюбия». Вместо смертной казни «Эклога» утверждала телесные и увечащие наказания в виде битья палками или плетью, отрезания носа, вырывания языка, отсечения рук, ослепления, выжигания волос и пр.; подобные меры должны были применяться за тяжкие преступления – осквернение святости алтаря и права церковного убежища, клятвопреступление, вероотступничество, разграбление могил, подделку монет, похищение, прелюбодеяние и др. Сами эти нормы появились под воздействием обычаев различных народов, проживавших на территории Византии. «Эклога» отменяла самые жестокие виды смертной казни, например, распятие и сожжение; сокращались составы преступлений, за которые назначалась высшая мера наказания: стали казнить лишь за кровосмешение, гомосексуализм, поджог, отравление, колдовство, убийство, разбой, некоторые ереси.

По-новому регламентировались семейно-брачные отношения. Брак, согласно «Эклоге», являлся союзом мужа и жены, обладавших равными имущественными правами. Развод ограничивался и был связан с имущественными и денежными обязательствами.

С VIII в. судьи стали получать деньги из казны за отправление своих функций, что превратило их в государственных чиновников. С другой стороны, суд был признан безвозмездным для всех участников судебного процесса.