Этимология. Деэтимологизация слова.

Уже говорилось, что новые значения, возникающие в ре­зультате развития разных типов переносов названий с одного явления на другое, могут сохранять связь с первичным, основ­ным значением и могут терять ее. В этом случае установле­ние первоначального значения оказывается затруднительным, а часто невозможным. Выяснение связи слова с другими сло­вами своего или чужого языка, из которого пришло данное слово, помогает выяснить происхождение слова. Изучением происхождения слов, их историей занимается особая наука» называемая этимологией (греческое etymologia от ety­mon — истина и logos — слово, учение). Выяснение происхож­дения слов — задача очень сложная, требующая учета многих факторов. Необходимо учитывать фонетические соответствия разных языков и на разных этапах развития одного языка (см. § 22), особенности словообразования, соотношение ста­рых и новых значений, условия бытования слов в языке и т. д.

Этимология одних слов раскрывается сравнительно легко, является бесспорной, в других она вызывает много споров, ос­тается сомнительной, в третьих оказывается невыясненной. Чем древнее слово, чем обыденнее оно, тем труднее выяснить его происхождение. Наоборот, этимология новых слов, получивших сравнительно недавнее распространение в языке, вы­ясняется легче, хотя и здесь часто требуются специальные на­блюдения и изыскания.

Приведем для примера этимологию модного сейчас сло­вечка хобби, установленную болгарским ученым М. Въгленовым. Слово хобби пришло в славянские языки (русский, бол­гарский) из английского, куда оно в свою очередь попало иэ французского. В старофранцузском hobe (современное hobe-геаи) означало «особый (вид некрупных соколов» и было связано со старофранцузским глаголом hober — двигаться с места на место, скакать. В английском слово hobby первоначально имело то же значение, но постепенно под влиянием значений глагола hober приобрело дополнительно значение «жеребенок пони», затем «любимый жеребенок», а затем и современно «любимое занятие в свободное время, увлечение, страсть». В русский язык слово пришло из английского уже с этим но­вым значением.

Совсем другое дело — выяснение этимологии старых слов. Например, до сих пор нет ясности в происхождении слов гриб, хотя его этимологией занимались многие ученые Ф. Шпехт сопоставлял славянское гриб с литовскими grieti—снимать сливки и greimas — сливки, слизистый осадок в во­де. Польские ученые (Брюкнер, Славский и другие) сближали с литовскими gleima—слизь, glieti—лепить; Р. Якобсон воз водил к глаголу grebti и толковал как «то, что выцарапывается из земли». X. Петерссон возводил к славянскому гърбъ; связывал со значением «морщина», «складка». Последнюю точку зрения поддержал советский исследователь В. А. Меркулов, рассматривавший слово гриб в системе других слов, имеющих то же значение (в ряде русских говоров в значении «грибы» употребляется слово губы).

Для этимологии важно выяснить не только происхождение слова, но и то, как оно вошло в язык, когда в наших условиях начало употребляться. Известно было, что слово интеллиген­ция из латинского intelligens-intelligentis — понимающий, разумный (ср. intellectus — ум, разум), но особенности его проникновения в систему русского языка были лишь недав­но установлены академиком В. В. Виноградовым. Оказа­лось, что в значении, близком к современному, это слово поя­вилось в литературном языке в 50—60-е годы XIX века; до этого времени оно употреблялось в значении «разумность, со­знание, деятельность рассудка». Возникновение у слова ин­теллигенция нового значения оказалось связанным с развити­ем новых явлений в русской общественной жизни, появлени­ем нового общественного слоя образованных людей, людей ум­ственного труда.

Занятия этимологией требуют не только хорошей лингви­стической подготовки, но и исторических, экономических, эт­нографических знаний. Стремление же понять слово, рас­крыть его значение через сравнение с какими-то другими со­звучными словами присуще всем носителям языка. В резуль­тате появляются случаи неправомерного, произвольного сбли­жения слов по чисто внешнему созвучию. Такие осмысления слов на основе сопоставления со знакомыми созвучными сло­вами называются на родной этимологией. Это явление отмечается чаще всего при усвоении заимствованных слов; оно приводит к соответствующему изменению звучания слова. Например, непонятное слово бульвар превращали в гульвар, сближая с глаголом гулять; микроскоп — в мелкоскоп, сближая с мелкий; мемориальную доску (от латинского memoria— память) — в мрамориальную или мармориальную (метатеза), сближая с мрамор.

Отдельные случаи народной этимологии оказались обще­принятыми, вошли в языковую практику. Так, слово свиде­тель имело в корне особую букву «ять» и этимологически было связано с глаголом ведать — знать, т. е. было сведетель — «тот, кто знает». Постепенно его сблизили с более привычным глаголом — видеть и появилось слово свидетель — «тот, кт видит». Подобное изменение произошло и в слове смирение,, которое восходит к корню мер (е из «ятя» — ср.: мера мерить), а народная этимология сблизила его с корнем мир (ср. мирный).

В живом употреблении слова часто теряют связь с теми, от которых они когда-то были образованы. Происходит утрата связи слова с его первичным, «истинным» значением. Этот процесс называется деэтимологизацией (de — латин­ская приставка, обозначающая удаление, отмену). Деэтимо­логизация широко представлена в языках. Примером могут служить русские слова: окно, утратившее связь с око, от кото­рого оно 'было образовано, гусеница (от ус), коричневый (от корица), лопатка (от лопата), мешок (от мех), порошок (от; порох — старое'«пыль»), столица (от стол в старом значении «трон»), завтра (от утро; ср.: старое заутра, современное бол­гарское утро со значением «завтра»), горький (от гореть, т. е. «что-то жгучее»). Деэтимологизации особенно способствует утрата исходного слова. Например, мошенник, значившее ра­нее «вор, крадущий кошельки» (от мошна — кошель) стало обозначать «нечестный человек, плут». Связь со старым мош­на совершенно не осознается. В слове цепенеть не осознается связь со старым цеп — палка, орудие молотьбы (ср.: камень— каменеть, цеп — цепенеть). Слово присяга деэтимологизиро­валось полностью, так как утрачено промежуточное звено «ка­саться предмета в знак клятвы» (корень сяг)

Деэтимологизация — характерный процесс для всех языков.

Омонимы

Во всех языках встречается особая группа слов, называе­мых омонимами (от греческих слов homos — одинаковый и omyna — имя). Омонимы — это разные слова, имеющие одинаковый звуковой с ост а в, напри­мер, русские: ключ—то, чем отпирают замки, и ключ—лес­ной ручеек; метр — 100 сантиметров, метр — стихотворный размер и метр — наставник; выдержка — стойкость и вы­держка — цитата; ударник — часть затвора винтовки и ударник—^: передовой рабочий; польское zavod— разочарова­ние и zavod — профессия; немецкое der Strauss — букет, der Strauss — страус и der Strauss — поединок (архаич.); der Bauer—крестьянин и der Bauer—клетка; der Lauf—пробег и der Lauf—ствол огнестрельного оружия; английские: match—мечта _и match—спичка; spring—весна, spring—пружина и spring— источник, родник; болгарские: град—город и град—град.; заве­ди—отвести, отвезти м заведа—вписать, зарегистрировать; ко­пив — копье и копие — копия; кръст—крест и кръст—пояс­ница; французские: la livre — фунт и le liure— книга; ferme— твердый и ferme — ферма.

Омонимы важно отличать от многозначных слов. При мно­гозначности имеем одно слово, значения которого связаны между собой (ср.: «переход продолжался два часа» и «здесь переход через полотно железной дороги»), при омонимии не­сколько разных слов, значения которых между собой не связа­ны (лук — огородное растение и лук — старинное оружие). Различия хорошо заметны при таких, например, сопоставле­ниях: 1) «прибавь соли в суп», 2) «в этом вся соль рассказа», 3) «производство солей и кислот», 4) «пятый звук музыкаль­ной гаммы .называется соль». В 1, 2 да 3-м случаях имеем дело с разными значениями одного и того же слова, связь этих значений очевидна; в 4-м случае употреблено другое слово, не имеющее связи с первыми.

Омонимы бывают разных типов. Особый интерес представ­ляют лексические, или корневые, омонимы, которые называют иногда собственно омонимами. У таких омонимов при совершенно различных значениях совпадают их письменная и звуковая формы, притом это совпадение сохраняется и при изменении слова, так как лексические омонимы всегда от­носятся к одному грамматическому классу слов. Сравнение омонимов кулак — «кисть руки со сжатыми пальцами» и кулак — «богатый крестьянин - собственник, эксплуатирую­щий чужой труд», убеждает в этом (ср.: «боялся его тяжелого кулака», «утирал слезы кулаком», «размахивал кулаками» и т. п. и «работая у кулака», «стал кулаком», «борьба с кула­ками» и т. д. Лишь в винительном падеже единственного числа будут разные формы у неодушевленного и одушевленного су­ществительного — «взять в кулак», «смотрел на кулака»).

Если слова совпадают во всех формах — это полные лексические омонимы, если лишь только в части форм — неполные лексические омонимы. Так, слово лук—назва­ние растения не имеет формы множественного числа, а у слова лук (название оружия) такая форма есть.

Рядом с лексическими омонимами встречаются омофор­м ы, т. е. случаи, когда у разных слов совпадают в звучании только отдельные формы и создаются как бы «временные омонимы», которые разрушаются при изменении формы слов. Например, в русском от глаголов лечить и лететь первое лицо настоящего времени имеет форму лечу (ср.: я лечу больного и я лечу завтра), но формы 2 и 3 лиц уже окажутся разными: ты лечишь, он лечит и ты летишь, он летит; в немецком сов­падают ich triige (конъюнктив от глаг. tragen — носить) и ich triige (наст. вр. от глагола trugen — обманывать).

Слова, совпадающие в произношении, но различающиеся на письме, называются омофонами (от греч. homos—оди­наковый и phone — звук). Например, пруд — искусственный водоем и прут — ветка; костный — прилагательное от кость и, косный — консервативный, отсталый; плод и плот; вести и везти и т. п. Омофоны очень широко распространены в языках, особенно много их в языках, где произношение и право­писание заметно расходятся, например, в английском: to sew [sou] — шить и to sow [sou] — сеять, dear [die] — дорогой и deer [dia]—олень; night [nait] — ночь и knight [nail] — рыцарь, sea [si:] — море и see [si:] — видеть, right [rait] — правый и write [rait] — писать и т. п. и французском: cher — дорогой и la chair — кафедра, le champ — поле и le chant — пение.

Возможны случаи, когда слова совпадают на письме, но различаются произношением: сравните русские кружки и кружки, зймок и замбк, прбпасть и пропасть; английские: to lead [lid] — вести и lead [led]— свинец, row (rou] — ряд и row [гаи] — скандал, wind (wind] — ветер и wind [walnd] — заводить часы и т. п. Такие слова называются омографа­ми (от греческих homos — одинаковый и grapho — пишу).

По происхождению омонимы всех типов можно разделить на две группы: 1) омонимы, восходящие к разным словам, и 2) омонимы, бывшие когда-то одним словом. К первой группе относятся омонимы, образовавшиеся в результате случайного совпадения слов, например, вследствие изменения звукового состава слова. Так возникли современные омони­мы лук (растение) и лук (оружие). В древнерусском языке первое слово (заимствование из древнегерманского) имело в корне гласный у (лоукъ), а второе — носовой гласный о, который позднее изменился в у. Аналогичного проис­хождения метать — бросать копье и метать — шить крупны­ми стежками. Такие омонимы характерны для английского языка: sun [sлn] —солнце (старое sunne) и son [sati] — сын

(старое sunu); ear [ 1э] — ухо (старое еаге) и ear [I е ] — ко­лос; write [rait] — писать (старое writan) и right [таЩ — правый (старое riht). Встречаются они и в других языках, например, немецкие: die Weide — ива (старое wide) и die Weide — выгон (старое weida) и т. п. Омонимы возникают в результате не только спонтанных (как в приведенных при­мерах), но и позиционных и комбинаторных изменений (ср.: пруд и прут, стог и сток).

Омонимы могут появиться и при случайном совпадении отдельных форм слов: задергивать — закрывать чем-либо (от задернуть) и задергивать — мучить дерганьем (от дергать), донести (приставочное образование от глагола нести) и до­нести (совершенный вид к глаголу доносить), лисичка —-порода грибов и лисичка (производное от лиса).

К первой же группе относятся и омонимы, возникающие при столкновении своего и чужого или двух чужих (заимст­вованных) слов, например, в русском брак — замужество (от глагола брата) и брак — вещь с изъяном из немецкого (brack от brecken — разбивать); балка — строительная де­таль (из немецкого) и балка — овраг (из тюркских языков); хром (от хромой) и хром — сорт кожи (из греческого) и т. п. Очень много омонимов такого происхождения в английском языке, испытавшем в XII—XV вв. сильное влияние француз­ского языка: ball — мяч (англ.) и ball — бал (франц.); pale — бледный (франц.) и pail — ведро (англ.); match — матч (англ.) и match — спичка (франц.) и т. п.

Омонимы второй группы возникают на базе многозначного слова, когда семантические связи между значениями одного слова слабеют и постепенно исчезают. Такого происхождения русские омонимы: перо у птицы и перо стальное, быки — жи­вотные и быки — устои моста; английские: nail — ноготь и nail — гвоздь, air — воздух, air — внешний вид; немецкие: der Lauf — пробег, бег и der Lauf— ствол огнестрельного ору­жия; der Scliild — щит и das Schild — вывеска и т. п.

Второй путь образования омонимов признается не всеми исследователями. Многие считают, что в таких случаях пра­вильнее говорить о полисемии.