ИСТОКИ И СПЕЦИФИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ПРЕДНАУКИ

Истоки научного знания связывают с появлением элементов объективно-предметного отражения мира и ростков спекулятивной мысли, вырабатываемой на основе воображательного опыта. Датировка этих первых шагов проблематична, так как они теряются в бесконечных глубинах мифологического сознания.

Многие исследователи называют воображение наиболее древним познавательным опытом. Общепризнанный специалист по первобытному мышлению Леви-Строс подчеркивал, что благодаря воображению в эпоху неолита был создан принципиально новый, «стратегический» тип мышления (мифопоэтическое мышление). Его результаты, полагал он, вполне сопоставимы с тем, что создано современным типом научного мышления.

Конечно, мифологический мир знания нельзя рассматривать с позиций современной науки, который в чем-то до неё не дотягивает. «Воображательная» природа мифологического мышления не делает мышление древних ущербным или примитивным. Напротив, «мы до сих пор не сознаемся в том, что высшая познавательная и творческая способность «разума» есть работа воображения». Миф представляет собой особый путь познания и особый мир знания, а воображение есть «деятельность одновременно и творческая, и познавательная».

Творческая составляющая нарушает все запреты здравого смысла, созидает мир чудесного, в котором все способно превращаться во все. И все же, в мифологическом сознании выявляются специфические закономерности и особые отношения – некая, если можно так сказать, алогичная логика. Основания и следствия в ней связаны только одним законом – абсолютной свободой желания или творческой воли: для желания нет предела, для желания нет невозможного. Это дает основание для отождествления мифа со сказкой, чистым вымыслом, игрой, фантазией, сближающим его с искусством, но есть существенное отличие.

Поэзия, литературное творчество, искусство в целом создает лики и образы. Поэтическая действительность – созерцаемая действительность. Мифологический субъект бросается на сцену, а не сидит, занятый безмолвием и созерцанием. Миф совмещает черты как поэтической, так и реально-вещественной действительности. Нельзя сказать, пишет А.Ф. Лосев в «Диалектике мифа», что миф есть фикция и игра фантазии. Для мифологического сознания миф – наивысшая реальность. Это не выдумка, но наиболее яркая и самая подлинная действительность, максимально-конкретная реальность. Древний человек мог сомневаться в своем чувственном восприятии, но не мог не доверять мифу, который раскрывал ему реальность тайны окружающего мира. Наличие связи между мифом и реальностью позволяет говорить, по мнению Голосовкера о познавательной составляющей мифа: «… воображаемый объект «мифа» не есть только выдумка, а есть одновременно познанная тайна объективного мира и есть нечто предугаданное в нем».

Таинственная сторона мира запредельна для здравого смысла. Мир как тайна не может быть познан иначе как в воображении. В науке присутствует сознательно поставленная цель – объяснить происходящее и предсказать с помощью законов то, что должно или может произойти. В мифе этого нет – ни сознательно поставленной цели познать мир, ни объяснений происходящего, ни строгих предсказаний. В мире мифического знания в зримо представляемых телесных и чувственно-конкретных образах воспроизводится необъяснимая таинственность и неоднозначность мира. Многое из того, что позднее будет открыто наукой, попросту предугадывается. Воображение как предвосхищение, как предугадывание – особого рода знание, знание-чутьё.

Сам миф представляет собой одну из первых попыток схватывания бытийных структур посредством воображения. Сознание, погруженное в миф, еще не вычленяло реальное и иллюзорное, не выделяло человека из окружающего универсума, а, напротив, оно одушевляло и очеловечивало мир. Древние мифы описывали происхождение Космоса по аналогии с биологическим рождением. Не было еще азбучного для нас различения между мышлением и чувствованием. Все есть чувственно осязаемое, даже слова – те же вещи, явления. Все сливается в единое целое, все превращается во все, нет границы между реальным и нереальным, объективным и субъективным. Все представляется только возможным и действительным, но никак не необходимым.

На более поздних этапах появляются первые проблески абстрактного объяснения сущего. Рациональной обработке подвергаются сами мифы. На этой основе возникали религии. Мифолого-религиозное сознание объясняет события волей божества. Причина как бы «выводится» за пределы самой природы. Она перемещается в иную, внеприродную область, вверяется богам. «Отделение» причин от вещей – процедура мысли, которая пролагает путь более абстрактному осмыслению истоков. Элементы такой практики прослеживаются в политеизме ранних цивилизаций Древнего Ближнего Востока, появление которых датируется VI – IV тысячелетиями до н. э.

Жители Древнего Египта и Месопотамии оставили нам богатую и разнообразную литературу. В этих памятниках, обладающих своей логикой, образным и эмоциональным характером, отражаются специфические черты мифопоэтической (мифотворческой) мысли, так далеко отстоящей от нашего привычного способа мышления и самовыражения. В дошедших до нас письменных источника немного найдется того, что заслуживало бы названия «мысли» в строгом смысле слова. Мысль Древнего Востока, как отмечают известные в этой области специалисты, предстает перед нами окутанная воображением. Нам кажется, что она насыщена фантазией. Но люди той эпохи не могли себе представить, чтобы можно было что-либо абстрагировать от тех конкретных образов, которые они нам оставили. Тем не менее, попытки объяснить, унифицировать, упорядочить опыт уже тогда имели место.

С целью выявления специфики этих усилий, выделим два взаимосвязанных факта. Во-первых, спекуляция, основанная на воображении, находила неограниченные возможности для развития, так как её не сдерживал научный, т. е. дисциплинированный поиск истины. Во-вторых, сферы природы и сфера человека не различались и не противостояли друг другу: природные явления мыслились в терминах человеческого опыта, а человеческий опыт – в терминах космических явлений.

Для нас изучаемый предмет всегда может быть отнесен к другим объектам. Он выступает как часть группы или ряда. Мы воспринимаем объекты и события как управляемые законами, делающими их поведение в данных обстоятельствах предсказуемым. Древний человек не придумывал ответа, для него ответ открывался в результате его взаимоотношений с природой.

Как и для первобытного человека, мир древнего египтянина и жителя Междуречья (Месопотамии) представляется не пустым или неодушевленным, но изобилующим жизнью. Эта жизнь проявляется в человеке, звере и растении, в каждом явлении, с которым сталкивается человек, – в ударе грома, в камне, неожиданно ударившем его, когда он споткнулся.

В каждый момент он может столкнуться с любым явлением как с «Ты», отношение с которым строится как с живым существом. В этом столкновении «Ты» уникально, имеет непредсказуемый характер личности, присутствия, известного лишь постольку, поскольку оно проявляет свои личные качества, свою волю. «Ты» не может быть созерцаемо с умственной отрешенностью, оно переживаемо как жизнь, встретившаяся с другой жизнью, вовлекая все существо человека в двусторонние взаимоотношения. Поэтому мы не обнаруживаем в письменных свидетельствах Древнего Ближнего Востока спекулятивную мысль в знакомой нам интеллектуальной форме, которая предполагает строго логическую операцию. Древние люди рассматривают все случаи как индивидуальные события. Их описание и объяснение могут мыслиться только как действие и по необходимости принимают форму рассказа, вместо того чтобы производить анализ и делать выводы.

Миф рассказывали не для развлечения. Древние не искали в нем беспристрастных рациональных объяснений естественных явлений. Они рассказывали о событиях, от которых зависело само их существование, непосредственно переживаемом столкновении враждебных и доброжелательных сил. Мифологические образы, со временем ставшие традиционными, первоначально должны были быть увиденными в откровении. Они порождены воображением и не представляют собой чистой фантазии. Миф преподносит свои образы и своих воображаемых действующих лиц с непререкаемой авторитетностью. Он увековечивает открытие «Ты», превращая его в догму. Мифологическое сознание требует признания от верующего и не претендует на оправдание перед судом критикующего. Таким образом, миф не аллегория и не тщательно выбранное одеяние, в которое облечена абстрактная мысль. Он конкретен и не претендует на неопровержимость своей правоты. Образность не отделима от мысли. Она представляет собой ту форму, в которой было осознанно впечатление. Отрешенное бесстрастие интеллектуального исследования здесь просто отсутствует.

С другой стороны, древний человек, запутанный в своих непосредственных ощущениях, осознавал существование некоторых вопросов, выходивших за рамки явлений, например, таких как происхождение, цели и смыслы бытия. Он осознавал невидимый порядок справедливости, поддерживаемый обычаями, нравами, установлениями и связывал этот невидимый порядок с порядком видимым, проявляющим себя в последовательной смене дня и ночи, времен года и лет, который очевидным образом поддерживался Солнцем. Древний человек, размышляя об иерархии различных сил, встречаемых им в природе, создавал более или менее четкие теогонические, а затем и космологические системы, но говорил он языком мифа.

Таким образом, мы обнаруживаем на всем Древнем Ближнем Востоке спекулятивную мысль, облеченную в форму мифа. Она может быть названа «спекулятивной» в знак признания её замысла, если не исполнения, но это уже серьезный шаг в направлении формирования теоретического мышления. Со временем разрушается мифологическое тождество человека и действительности. Духовно-личностное отношение преобразуется в объектно-субстанциональное. Действительность начинает представать уже не только в качестве духовного образования, а как нечто самодостаточное, внесубъективное, подлежащее объективному рассмотрению. Постепенно формируется тенденция естественного истолкования событий, другими словами, обращенность не просто к любым надсубъективным образованиям, а исключительно к природным, вещественным основаниям.

Идея самодостаточности действительности ставила вопрос о механизме ее внутренней организованности, целостности, связанности, что, в свою очередь, вызвало к жизни появление элементов причинно-следственной типологизации феноменов, ставших со временем краеугольным камнем научного интеллекта. Эти трансформации можно ассоциировать с началом становления научного знания. Сам же переход от стадии донаучного знания к преднауке связывается обычно с тем этапом в развитии цивилизаций Древнего Ближнего Востока, когда начинает формироваться рецептурно-эмпирическое, утилитарно-технологическое знание, функционирующее как система индуктивных обобщений и технических навыков.

Именно в культурах Древнего Египта и Месопотамии возникло множество конкретных видов знания и рецептов решения задач в области математики, медицины, географии, химии, астрономии. Поясним это на примере математического знания. Математика египтян заключалась преимущественно в овладении операциями арифметического счета, привязанными к практическим целям, как, например, измерение количества товаров или деление определенного числа вещей на данное число лиц. Аналогичным образом, геометрия имела практический характер. Известно, что основой древнеегипетского хозяйства было ирригационное земледелие. Границы земель, которыми владели различные сельские общины, разрушались и заносились илом при разливах Нила. Их регулярное восстановление было важной государственной задачей. Она решалась особыми чиновниками. Очертания участков, их размеры изображались в чертежах на папирусе. Они были моделями земельных участков и по ним восстанавливались их границы. Это породило класс задач, решение которых требовало оперирование чертежами: выделение основных геометрических фигур и отыскание способов вычисления площадей. Развитие земледелия повлекло за собой развитие землемерия, как тогда называлась геометрия. Знания, полученные древнеегипетскими математиками, стали применяться не только при измерении земельных участков, но при решении других практических задач, в частности при строительстве различных сооружений.

Зачатки знаний о причинных связях вырабатывались и излагались как конгломерат сведений и рецептурных предписаний для применения в наличных ситуациях. Этот всплеск эмпирического знания, фиксация которого стала возможной с появлением письменной культуры городского типа, оказал сильное влияние на мировосприятие многих рас и народов. Даже Античность в известной степени обязана своему «древнегреческому чуду» знаниям Древнего Востока, хотя сами греки особенно не распространялись об источниках и авторстве.

Получаемые таким способом знания имели утилитарный, практико-технологический характер. Они относились преимущественно к тем вещам и способам их изменения, с которыми человек многократно сталкивался в своей практической деятельности, в обыденном опыте. Он стремился построить модели таких изменений с тем, чтобы предвидеть результаты практического действия. Речь идет об изменении вещей, их свойств и отношений, выделяемых самой практикой. Таким образом, преднаука Древнего Востока ориентирована не на разрешение фундаментальных проблем и разработку теоретических вопросов – «познания ради познания», а на решение прикладных задач.

Мышление, сформировавшееся на основе практики, представляло собой идеализированную схему практических преобразований материальных предметов. Знания строились посредством абстрагирования и схематизации предметных отношений наличной практики. Они обеспечивали предсказание результатов в границах уже сложившихся способов практического освоения мира. Эти вещи, свойства и отношения фиксировались в познании в форме идеальных объектов, которыми начинали оперировать как специфическими предметами, замещающими объекты реального мира.

Подводя итог, следует подчеркнуть, что цивилизации Древнего Ближнего Востока обладали значительным для того времени запасом знания. Оно вырабатывалось посредством индуктивных обобщений непосредственного практического и не носило системного характера. Принятие знаний осуществлялось на бездоказательной, пассивной основе путем включения человека в социальную деятельность либо в ходе усвоения ребенком навыков старших, либо в рамках профессионального объединения. Процессы изменения знания протекали стихийно. Отсутствовала интенция на критическое обновление наличного знания, так как в традиционалистских культурах новации воспринимались с опаской и даже отторгались: лучше проверенное старое, чем не известное новое.

Решение частных практических задач «применительно к случаю» не предполагало выделение универсальных принципов. Древние математики умели решать задачи на уравнения первой и второй степени, на равенство и подобие треугольников, на арифметическую и геометрическую прогрессию, на определение площадей треугольников и четырехугольников, объема параллелепипедов. Им были известны формулы объема цилиндра, конуса, пирамиды, усеченной пирамиды. У вавилонян имели хождение таблицы умножения, обратных величин, квадратов, кубов. Однако в древних текстах нет никаких доказательств, обосновывающих применение того или иного приема. Основания для соответствующих решений были профессиональной тайной, что приближало древневосточное знание к догматическому и магическому действию. Право решающего голоса отдавалось тем, кто обладал общественным авторитетом. Обычно это были жрецы, имевшие достаточный образовательный ценз для интеллектуальных занятий. Жреческая монополия на интеллектуальную деятельность, превратила древневосточную преднауку в разновидность кастового, полумистического, сакрального действия.

Тем не менее, эти начальные формы эмпирических «открытий» глубинных бытийных структур мира, индивида и даже социума, как и первичные идеализации эмпирического знания, создадут предпосылки для будущих полей теоретических концептов, развитие которых, как и дальнейший прогресс в познавательной деятельности связывается с античной культурой.

Основные понятия и термины

Абстрактное (лат. abstractio – отвлечение, удаление) – мысленный образ, полученный путем отвлечения (абстрагирования) от тех или иных несущественных свойств или отношений предмета с целью выделения его существенных признаков; теоретическое обобщение, позволяющее синтезировать основные закономерности исследуемых явлений. В качестве абстрактных объектов выступают понятия, суждения, умозаключения, законы, математические формулы и др.; синоним «мысленного», «понятийного». Понятие «абстрактное» противопоставляется конкретному.

Антропоморфизм –наделение предметов и явлений неживой природы человеческими свойствами.

Догма(от греч. dogma – мнение, учение, постановление) – положение, принимаемое на веру за непреложную истину.

Культ – совокупность ритуалов, обрядов и действий, обоснованных верой в сверхъестественное.

Магия– совокупность обрядов и действий, связанных с верой в возможность повлиять, привлечь или отпугнуть с помощью воображаемых сверхъестественных сил, на окружающую действительность. Магия – одна из основ формирования древней духовной культуры.

Мировоззрение – совокупность наиболее общих взглядов на мир и на отношение человека к нему. В ходе исторического развития выработаны различные формы мировоззрения: обыденное, мифологическое, религиозное, идеалистическое, материалистическое и др.

Мифология – возникший на ранних этапах существования общества способ осознания мира, опирающийся на эмпирический опыт, включающий в себя представления, веру в сверхъестественное.

Миф – архаическое повествование о деяниях богов и героев, об управляющих миром богах и духах. Мифы подразделяются на космологические и этнологические (описания творения мира, происхождения людей и животных), календарные (рассказы об умирающих - воскресающих богах и героях), эсхатологические (описания грядущей гибели Космоса).

Сакральный – относящийся к вере, религиозному культу, напр., обряд, запрет, предмет, текст и т. д.

Спекулятивное (от лат. speculor – созерцаю) – тип теоретического знания, которое выводится без обращения к опыту.

Синкретизм – характеристика нерасчлененности деятельности и мышления человека в первобытной культуре.

Вопросы для обсуждения

1. Специфика мифологического познания (мышления).
2. Роль мифопоэтического мышления в становлении преднауки.
3. Особенности преднауки Древнего Ближнего Востока.

Литература

1. Голосовкер, Я.Э. Логика мифа / Я.Э. Голосовкер. – М.: «Наука», 1987. – 217 с.
2. Степин, В.С. Философия науки. Общие проблемы: учебник для аспирантов и соискателей ученой степени кандидата наук / В.С. Степин. – М.: Гардарики, 2006. – 384 с.
3. Лосев, А.Ф. Философия. Мифология. Культура / А.Ф. Лосев. – М.: Политиздат, 1991. – 525 с.

4. Философия науки: Учебное пособие для вузов / Под ред. С.А. Лебедева. – М.: Академический Проект; Трикста, 2004. – 736 с.

5. Франкфорт, Г. В преддверии философии. Духовные искания древнего человека / Г. Франкфорт, Г.А. Франкфорт, Дж. Уилсон, Т. Якобсен. – Перевод с англ. Т. Толстой. – СПб.: Амфора, 2001. – 314 с.

Глава 2

АНТИЧНАЯ НАУКА

Рождение теории

К середине I тысячелетия до н. э. в Древней Индии, Древнем Китае и Древней Греции рождается новая форма самосознания человеческого духа – философия. В истории Древнего мира протофилософия представлена почти везде, тогда как философия – лишь в единичных культурах, практически только в тех, где зарождается и филология, а именно там, где наблюдается «обращение» мысли на саму себя, т. е. рефлексия.

В Индии и Китае на протяжении всей многовековой истории новый способ духовного выражения оказался не в состоянии освободиться от мифо-религиозной формы, другими словами, не сложилась традиция «конструировать мысль из себя», не опираясь на догмы вероучений. Важной стороной ценностных и мировоззренческих ориентаций человека западного мира стало понимание природы как упорядоченного, закономерно устроенного поля, в котором разумное существо, познавшее законы природы, способно осуществлять свою власть над внешними процессами, объектами и поставить их под свой контроль.

В западноевропейской культуре рефлексивность присутствует даже на уровне обыденного сознания, которое ориентируется на идеалы доказательности и обоснованности суждений. Оно пронизано абстрактно-логическими конструкциями, организующими рассуждения. В сознании человека традиционалистских сообществ такого рода структуры часто вообще не присутствуют. Культуры Востока сформировались на иных базовых принципах. В этом смысле показательны исследования традиционалистских групп Средней Азии, проведенные А.Р. Лурием в начале 30-х годов прошлого столетия. Было обнаружено, что испытуемые не могли решать задачи, требующие формального рассуждения по схеме силлогизма. Те из них, кто получил школьное образование, включающее обучение математики и другим наукам, решали эти задачи достаточно легко.