Сатирическое начало в сказках Гофмана.

Эрнст ТеодорАмадей Гофман(1776-1822). К концу 10-х годов в творчестве писателя наметились новые тенденции, выразившиеся в усилении общественной сатиры в его произведениях, обращении к явлениям современной общественно-политической жизни.

Его символико-фантастическая повесть-сказка «Крошка Цахес по прозванию Циннобер» (1819) носит ярко сатирический характер. В «Ночных рассказах», в сборнике «Серапионовы братья», в «Последних рассказах» Гофмана то в сатирическом, то в трагическом плане рисует конфликты жизни, романтически трактуя их как извечную борьбу светлых и темных сил.

Невероятна история маленького уродца Цахеса. Фея наделил его тремя золотыми волосками, и он приобрел чудесное свойство: отныне Цахесу приписывали все хорошее, что делали окружавшие его люди, а за все дурное, что совершал он, отвечали другие. В такой фантастической форме дано гениальное предвосхищение одной из закономерностей капиталистической системы: тот, кто владеет золотом, присваивает себе и труд и таланты других. Цахес — полнейшее ничтожество, лишенное даже дара внятной членораздельной речи, но с непо­мерно раздутым чванливым самолюбием, отвратительно уродливый внешне,— в силу магического дара феи Ро-забельверде выглядит в глазах окружающих не только статным красавцем, но и человеком, наделенным выдаю­щимися талантами, светлым и ясным умом. В короткое время он делает блестящую административную карьеру: не закончив курса юридических наук в университете, он становится важным чиновником и, наконец, всевла­стным первым министром в княжестве. Такая карьера возможна лишь благодаря тому, что Цахес присваивает чужие труды и таланты — таинственная сила трех золо­тых волосков заставляет ослепленных людей приписы­вать ему все значительное и талантливое, совершаемое другими.

Однако несправедливое распределе­ние духовных и материальных благ казалось писателю фатальным, возникшим под действием иррациональных фантастических сил в этом обществе, где властью и бо­гатством наделяются люди ничтожные, а их ничтоже­ство, в свою очередь, силой власти и золота превраща­ется в мнимый блеск ума и талантов. Развенчивание же и свержение этих ложных кумиров в соответствии с ха­рактером мировоззрения писателя приходит извне, бла­годаря вмешательству таких же иррациональных ска­зочно-волшебных сил (чародей Проспер Альпанус в сво­ем противоборстве с феей Розабельверде покровитель­ствующий Балтазару), которые, по мнению Гофмана, и породили это уродливое социальное явление. Сцену возмущения толпы, врывающейся в дом всесильного министра Циннобера после того, как он лишился своего магического очарования, конечно, не следует восприни­мать как попытку автора искать радикальное средство устранения того социального зла, которое символизиру­ется в фантастически-сказочном образе уродца Цахеса. Это всего лишь одна из второстепенных деталей сюжета, отнюдь не имеющая программного характера. Народ бунтует не против злого временщика-министра, а лишь насмехается над отвратительным уродцем, облик которого предстал перед ними в подлинном виде. Гротескна в рамках сказочного плана новеллы, а не социально-символична и гибель Цахеса, который, спасаясь от бушующей толпы, тонет в серебряном ночном горшке.

Сатирическое мастерство Гофмана раскрывается в одном из интереснейших романов — «Житейские воззрения кота Мурра» (Г820 -1822).

Композиция романа причудлива, и автор забавно ее объясняет: когда кот Мурр писал свою книгу, он использовал для прокладки и просушки листы, выдранные из рукописи своего хозяина. В ти­пографии же набирали все подряд, и вот в романе параллельно развиваются две линии: кота Мурра и капельмейстера Иоганна Крейслера.

Юмористическая автобиография кота Мурра — художествен­ный прием, позволяющий автору нарисовать ограниченный мир не­мецкого мещанина. В другой же части романа повествуется о жиз­ни при дворе князя Иринея. Гофман сатирически изображает типичное для тогдашней Германии карликовое княжество, которое целиком обозревается из дворцовых окон. А какими мелкими и плоскими предстают в романе многочисленные придворные князя Иринея, как ничтожен и жалок их мир, интересы и стремления и как трагически одиноко чувствует себя настоящий художник! Странная композиция романа не была случайностью для Гоф­мана. Два плана — реальный и фантастический — сочетаются во многих его произведениях. Поразительно живые картины реальной жизни, свидетельствующие о необыкновенной наблюда­тельности автора и его критически остром глазе, выразительные образы немецких обывателей, чиновников, придворных неожидан­но сменяются фантастическими созданиями, невероятными ситуациями — плодом какого-то необузданного воображения. У Гофмана сказка незаметно сливается с реальностью, и в будничную прозу немецкой жизни неожиданно врывается что-то чудесное и непонятное.

Весь кошачье-собачий мир в романе — сатирическая пародия на сословное общество немецких государств: на «просвещенное» филистерское бюргерство, на сту­денческие союзы — буршеншафты, на полицию (дворо­вый пес Ахиллес), на чиновное дворянство (шпицы), на высшую аристократию (пудель Скарамуш, салон лев­ретки Бадины).

Роман «Повелитель блох» (1822) содержит смелые выпады против полицейского режима в Пруссии. В сатирическом образе изображенного в ней тайного советника Кнаррпанти современники узнавали начальника прусской полиции.. Творчество Гофмана-замечательного мастера романтической сатиры-исполнено горячей веры в высокое призвание искусства. Гофман ярко демонстрирует возможности романтического метода, позволяющего раскрывать дисгармонию окружающего мира.