ЙЕЛЛОУСТОНСКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ ПАРК

"Эта легендарная страна, - писал о нем известный американский писатель Томас Вульф, - единственно легендарная страна; это единствен­ное место, где чудеса не только происходят, но где они происходят все время". Насколько эти слова соответствуют истине, судите сами.

В этом национальном парке (площадью в 899 139 га) насчитывается более 30 тысяч горячих источников: гейзеров, фумарол, паровых струй, гря­зевых вулканов, горячих озер. Да, здесь все клокочет и дышит паром и кажется слышно, как где-то совсем рядом и неглубоко чисто бьется магма­тическое сердце Земли. Подземная энергия вырывается на поверхность мно­гометровыми фонтанами гейзеров, представляющими собой одно из удиви­тельнейших явлений природы. Еще только в трех местах на земле вы можете увидеть это незабываемое зрелище, когда масса горячей воды выстреливает из глубин подземелья. Это Исландия, откуда, собственно, и пришло к нам слово гейзер, что по-исландски значит фонтанировать, Австралия и наша

Камчатка с ее знаменитой Долиной гейзеров, нуждающейся, кстати, в сроч­ных природоохранных мерах. Но больше всего гейзеров находится в Йеллоустоне, их здесь около трехсот - самая большая "коллекция" в мире.

Со времен первых охотников и следопытов, проникших в Йеллоустонскую долину еще в самом начале XIX века, о здешних гейзерах рассказывались самые невероятные истории. Согласно одной из них, смекалистый китаец из прачечной местного отеля не мог видеть, как зря без дела пропадает столько горячей воды. Не долго думая, он натянул тент над источни­ком, наложил туда побольше белья, добавил мыла... И - уже потирал было руки в восторге от своей выдумки, как вдруг все взлетело в воздух — тент, белье, смекалистый китаец! Оказывается, все горячие источники и гейзеры совершенно не выносят мыла и, подобно маленьким детям, тут же взрыва­ются "слезами", жертвой которых и стал незадачливый герой этой истории.

Одно из свидетельств этой прерывистой вулканической деятельности можно видеть на пологих склонах в северной части национального парка. Здесь в результате эрозии обнажились окаменелые леса секвой, сикамор, грецкого ореха, магнолий, лещины, хурмы, кленов, кизила и других деревь­ев, росших когда-то в мягком климате широкой и пологой долины той от­даленной геологической эпохи.

Каждый лес жил несколько столетий, разрастаясь у подножия, каза­лось бы, спящего вулкана. Но однажды вулкан просыпался - на месяцы, годы, иногда десятилетия... И постепенно лес оказывался погребенным под 5-метровым слоем вулканического пепла и клейкой грязи. От листьев, вет­вей и коры, конечно, ничего не оставалось, но корни часто продолжали дер­жать дерево даже под пеплом.

Когда вулкан, наконец, затихал, то со временем на новой почве вырас­тал новый лес, а воды, просачиваясь сквозь пепел к погребенным под ним деревьям и вымывая из почвы кремнезем, постепенно заменяли им живую древесину... И такое повторялось 27 раз.

Разнообразие горячих источников Йеллоустона не имеет себе рав­ных. Это могут быть фумаролы - свистящие источники газов и пара, бьющие на склонах скал, или крохотные, едва посвистывающие отверстия с одной-единственной струйкой пара... Могут быть также целые горячие озе­ра - такие разноцветные, такие спокойные на вид... Или кипящие "горшочки" грязи, встречающиеся там, где породы растворяются в термальных водах фумарол, содержащих кислоту. В Йеллоустоне есть место, где кипят гря­зевые "горшочки", каждый из которых окрашен в свой цвет в соответствии со своим минеральным составом - настоящая палитра, придуманная при­родой. Горячие озера, которые питаются постоянными термальными источ­никами, часто окрашены в сильные, чистые цвета - и растворенными в них минералами, и крохотными водорослями и бактериями, обитающими в удивительной водной среде, которая слишком холодна, чтобы вскипеть, и слишком горяча, чтобы ее можно было потрогать. Большинство из этих водорослей и бактерий образуют прочные ярко-зеленые сгустки, или клубки, в воде, чья температура составляет от 50 до 60°. Если температура воды по­вышается, меняются и живущие в ней микроорганизмы, и поэтому по цвету воды можно судить о ее температуре. При повышении температуры "зеленая жизнь" заменяется оранжевой, затем - от 73 до 75° — она становится желтой. И даже в озерах, вода которых приближается к точке кипения, тоже есть жизнь. Но только там она, увы, бесцветна.

Пейзажи долины гейзеров, занимающей центральную и восточную часть парка, таят в себе и тайну, и угрозу, производят невероятно сильное впечатление и отмечены неповторимой красотой. Ветер разносит по долине запахи сернистого ангидрида и водяного пара, а вдоль горячих потоков рано по весне зацветает огненная кастилея и цветет здесь все лето. В зате­ненных местах много бахромчатой горечавки - цветка Йеллоустона. На за­стывших минеральных грязях следы прошедших здесь бизонов и оленей со­храняются неделями. Сквозь дымку вдали виднеются сосны. Самые ближ­ние представляют собой мертвые стволы, лишенные коры и ветвей - подзем­ное тепло не знает пощады.

Почти вся панорама Йеллоустона открывается с трехтысячника Ма-унт-Уошборн, расположенного на северо-западе парка. Отсюда видно, что 10% его территории покрыто водой, в основном за счет знаменитого Йеллоустонского озера - самого крупного высокогорного озера Северной Амери­ки. Вытянутое на 13 км и занимающее площадь более 250 км2, оно напомина­ет море. И птицы над ним реют морские, скорее даже океанские - бакланы, чайки, крачки, белые пеликаны...

Когда-то озеро имело сток в Атлантический океан через реки Йеллоустон, Миссури, Миссисипи и Мексиканский залив. Но после того как столетия назад льды глетчера заблокировали эти выходы, воды озера стали вытекать в Тихий океан по рекам Снейк и Колумбия.

По мере приближения к краю долины река Иеллоустон и ланд­шафт возле нее начинают меняться. Леса подступают все ближе к бере­гам, сами берега становятся все выше, и кажется, что их скальные поро­ды вот-вот сомкнутся и перекроют течение. Река делается все глубже и темнее, ее русло сужается и выпрямляется. Рев слышен на расстоянии. Берега поднимаются до 30 м, они сложены здесь темными породами, ре­зонирующими каждый звук. Вода несется все быстрее и вдруг с грохотом срывается с 33-метрового уступа в еще более глубокое и темное ущелье. Это так называемый Верхний водопад. Но главное впереди - Нижний во­допад и Гранд-Каньон Йеллоустона.

Пробежав еще около километра, река на мгновенье словно замира­ет в нерешительности и бросается вниз со стометровой высоты, пропадая где-то внизу в пене и грохоте. Днем, когда брызги переливаются раду­гами, весь Гранд-Каньон словно омыт солнцем и залит отсветами, от­ражающимися от его стен - роскошных желтых скальных пород –yellow stones - давших название и реке, и всему национальному парку. В тече­ние всего своего геологического времени эти породы по крохам вбирали в себя цвет минералов, растворенных в термальных водах, пока сами не стали похожими на источник солнечного света в этом неповторимом Иеллоустоне, где ощущаешь особую связь со всеми стихиями - землей, водой, огнем и воздухом, которые здесь так же реальны, как медведь на опушке леса или пеликан, летящий низко над озером...

ЙОСЕМИТ

Рассказ об этом национальном парке, площадью в 308016 га мож­но начать со слов его "отца-основателя" Джона Мюира. "Бренное и быст­ротечное, - писал он в одной из своих статей, - встречаются здесь в таком многообразии, словно в этом горном чертоге природа решила собрать все свои самые отборные сокровища". Знаменитая долина, вытянута более чем на 600 км вдоль восточной границы Калифорнии, где Сьерра-Невада вздымает зубцы своих серо-голубых хребтов и снежных пиков — самая длинная, высокая, сплошная горная цепь Америки. В ее каменном сердце и расположен Йосемитский национальный парк, где рощи полны самых высоких деревьев мира, снежные каньоны пестрят цветами и ре­вущие водопады срываются с огромных гранитных утесов.

В 1851 году солдаты калифорнийского батальона Мариоза пришли сюда, чтобы покорить местное индейское племя Узумети. Узумети по-индейски значит гризли. Уже давно нет индейцев в Йосемите, нет и гризли, но они словно продолжают жить в несколько измененном назва­нии этой удивительной долины.

Более половины всех крупных водопадов Америки находятся в этом национальном парке. Стометровые водопады, которые где-нибудь в другом месте были бы в центре внимания, здесь всего-навсего свита ко­роля - самого высокого водопада в Северной Америке, второго в мире не­сравненного Йосемит-Фол. Его 800-метровая стремительная лента па­дающих и танцующих вод равняется тринадцати Ниагарам. Он делится на Верхний и Нижний, между ними расположен ряд каскадов, но снизу он кажется одним непрерывным потоком - свободным, могучим, неисся­каемым и непостижимым творением природы.

Тихоокеанский кизил, кедр, пахнущий ладаном, черный калифор­нийский дуб - замечательные деревья долины. Калифорнийский черный дуб растет чаще всего в одиночку на краю лужаек, далеко отбрасывая свою пятнистую тень. По весне его резные листья похожи на крас­ный бархат. К концу весны листья зеленеют, потом становятся изум­рудными, а к осени обычными - ржаво-золотыми. Жившие здесь ко­гда-то индейцы собирали каждый год немалый урожай желудей. Желуди очищались, растирались в душистую муку, из нее пекли вкусный хлеб и аппетитные лепешки. Сегодня весь урожай черного калифорнийского дуба достается разве что дятлам, белкам и сойкам. Какая-то часть желу­дей достается также оленям — самому крупному здешнему млекопитаю­щему.

В трех рощах Йосемита растет гигантская секвойя - удивительное дерево с корой цвета корицы, одно из самых крупных живущих на Земле, уступающее лишь вечнозеленой секвойе. Секвойи иногда называют памятни­ками античности, потому что их возраст достигает 3000 лет.

"Большие деревья" Иосемитской долины были открыты в 1833 году экспедицией Джозефа Уолкера. В 1852 году английские ботаники дали им имя своего национального героя генерала Веллингтона. Но американская общественность решила по-другому: удивительные деревья назвали сек­войями - по имени замечательного индейца из племени Чероки, прославив­шегося тем, что он дал своему племени алфавит родного языка.

Покрытая трещинами кора гигантской секвойи достигает в толщину 60 см. Подобно асбесту, она не поддается огню, но сердцевина дерева, увы, мертва. Только по внутренним стенкам коры и внешним кольцам, разносят-| ся по стволу вода и питательные вещества.

Здесь растет секвойя, которая называется Гризли-Джайнт и считается пятым по величине деревом Земли. Гризли-Джайнт достигает таких разме­ров, что ее ветви напоминают по толщине стволы других деревьев, а самый нижний сук достигает в поперечнике двух метров. Несмотря на оглу­шительные невзгоды судьбы - многочисленные пожары, удары топора и молний - дерево все еще вздымает свою крону более чем на 70 м. Этот дол­гожитель, растущий под углом в 17 градусов вот уже 2700 лет, считается самой древней гигантской секвойей, известной на сегодняшний день.

Йосемитские рощи гигантских секвой растут каждая сама по себе, разделенные смешанными вечнозелеными лесами и солнечными полянами. В этих лесах, представленных главным образом разными видами низкорослой сосны, поражает обилие белых мхов и цветков омелы.

В Иосемитской долине, о которой Марк Твен сказал когда-то, что, по-видимому, именно здесь Бог решил собрать все свои сокровища, оставшиеся у него от сотворения мира...

Продолжая рассказ об истории национальных парков, перенесемся на восток Соединенных Штатов Америки.

В 1919 году в штате Мэн создается национальный парк Лафайет, позже переименованный в Акейдию — первый национальный парк на восточном побережье США. Он представлял собой группу островов в Атланти­ческом океане, сложенных серо-розовым гранитом, поросших хвойно-широколиственными лесами, начинающимися чуть ли не у самого уреза во­ды. Во время отливов, которые происходят здесь каждый день и сопровождаются понижением уровня на 3-5 метров, можно увидеть всех обитателей океанического дна, которые насчитываются тысячами. Крабы, рачки, моллюски, водоросли. Здесь же водятся дельфины, нерпы, удивительная, совер­шенно зеленая цапля, а на вершинах неприступных скал гнездится белого­ловый орлан, которого мы видим на американском гербе. Одна из достопри­мечательностей парка - его соленые озера. Когда-то они тоже были океан­скими протоками, но в дальнейшем были отрезаны от океана, сохранив при этом многие виды океанской фауны.

Через 15 лет после Акейдии в Аппалачах был создан национальный парк, которому суждено стать одним из самых популярных парков Америки, — Грейт-Смоки-Маунтинс. Создание его, впрочем, стало возможным во многом благодаря тому, что к этому времени среди ряда богатых американ­цев получила распространение филантропическая деятельность — в пользу нации жертвовались целые частные владения. Так, в национальном парке Грейт-Смоки-Маунтинс большие участки были пожертвованы Джоном Рок­феллером. Он же внес свой вклад в создание такого национального парка, как Гранд-Титон. Большой участок возле Карлсбадских пещер был пожерт­вован супругами Пратт. Богатый бостонец Джордж Дор завещал большую часть своего состояния национальному парку Акейдия.

Чем дальше шло время, тем чаще национальными парками стано­вились не какие-то уникальные объекты, а самая обычная природа, типичная для данной местности, которая нуждалась в охране. Так, в 1947 году на­циональным парком Эверглейдс, преподнесенным в дар нации жителями штата, становится южная оконечность Флориды, представляющая собой те­плые субтропические болота и соленое мелководье - эти "реки травы", где на огромных пространствах, поросших пальмами, обитают ибисы, аисты, орлы, а главное - бесчисленные стаи фламинго, волшебных розовых птиц, ради которых и устремляются сюда посетители, несмотря на тучи флоридских москитов.

Когда-то над всеми этими болотами вились дымки индейцев отваж­ного племени Семинолов. Правительство на борьбу с ними посылало ты­сячи и тысячи солдат, но исконные обитатели этих мест так и остались непобежденными. И хотя сейчас они уже не живут на территории нынеш­него национального парка, посетители могут видеть, как они приходят сюда и затем снова уходят в свою резервацию.

Примерно в это же время, в 1940 году, и на севере США проявляется замечательный национальный парк Айл-Ройал, представляющий собой каменистые острова в холодных водах самого крупного пресного озера в мире — Верхнего, куда, естественно, можно добраться только по воде. "Природе нужно такое место, — писал об этом парке американский био­лог Роберт Уиден,— где в темноте вдоль берега крались бы волки, потому что земля, которая может создать волка, - это здоровая, здравая, совер­шенная земля". Здесь, в этом отрезанном от всего остального мира убе­жище, вытянутом в скалах на 70 километров, волки живут ничем не стес­ненной, никем не потревоженной жизнью, выполняя свою жизненно важную санитарную функцию. Присутствие волка, как считают биоло­ги, заставляет других животных быть в форме - усиливает их физические возможности, обостряет реакцию. С самого его образования в парке Айл-Ройал ведутся научные наблюдения за этими умными животными.

В Канаде также существует довольно разветвлённая система охраняе­мых территорий, среди которых особо надо выделить природные. По общей площади особо охраняемых природных территорий, превышающей 925 тыс. км2, Канада уступает только США. И по своим типам они очень разнообраз­ны: здесь и национальные парки, и экологические резерваты, и националь­ные реки, и национальные морские парки. Начало создания национальных парков в Канаде было положено ещё в конце XIX века, когда был учреждён первый из них - Банф. К середине 1990-х годов в Канаде было уже 37 на­циональных парков общей площадью 225 км2. Размещение национальных парков Канады показано на рис. 14. В стране насчитывается более 1000 эко­логических резерватов, 13 национальных рек. Как в США, в Канаде вся сис­тема охраняемых территорий управляется единым органом - Службой на­циональных парков Канады.